Зверь дышит - [49]

(16.V н. ст.) минухом двереце Мечу и Сосну… в шестый же день (20.V н. ст.) приспехом до усть Воронежа реки». 30.V н. ст. ниже устья реки Медведицы путники встретили первых людей. То были татары. Про них Игнатий уже не пишет «множество», как про лосей, но подбирает более сильные выражения: «много зело, якож лист и якоже песок… Стада ж Татарские видехом толико множество, яко же ум превосходящь, овцы, козы, волы, верблюды, кони».

Много раз цитированное место со словами «зверей множество» прямо относится к верховьям Дона, выше устья Мечи и Сосны, т. е. к современным районам Епифани, Лебедяни и Задонска. Однако, судя по Игнатию, безлюдье, хоть и несколько, быть может, меньшее, было и в окско-донском междуречье, и в среднем течении Дона до устья Медведицы. Можно думать, что и там звери были в большом изобилии.

Последняя по времени запись о лосях находится в той же Никоновской летописи, в самостоятельном разделе, озаглавленном «Царственная Книга» и повествующем о Казанских походах Иоанна Грозного. В записи под 1552 годом рассказывается, как во время последнего похода, закончившегося взятием Казани, войско, шедшее от Коломны через Владимир, Муром и современный Арзамас к устью реки Алатыри, в дремучих Муромских лесах от Оки до Суры в изобилии встречало всякую дичь и особенно лосей, которыми и прокормилось всё «бесчисленное воинство» от Ильина дня (2.VIII н. ст.) до Успенского поста (14 VIII н. ст.).

Буквально в летописи записано следующее: «А от града Мурома Государь шел чистым лесом и чистым полем и таковое многое воинство всюду, яко Богом уготованну пищу обретаху на поли, убо всяким благовонным овощем довляхуся, от животных же лоси, яко сомозванни на заколение прихождаху, в реках же множество рыб ловяху. От воздуха же множество бесчисленное птиц прилетаху, и во всех полцех на землю припадаху, яко сами дающеся в руце человеком на пищу, имиж все бесчисленное воинство не трудно довляшеся».

Помимо явного риторического преувеличения это свидетельство о преизобилии дичи оказывается в противоречии с дальнейшим повествованием той же книги. — «Егда же приспе пост святыя Богородицы, и в ты дни не видаху никакого ж, ни птицы, ни лосей. Живущии же в тамошних странах черемиса (чуваши) и мордва и прочие, иж прежде враждебны, тогда же покаряхуся и приходящее к благочестивому Царю Великому Князю, дающеся во всю его волю государеву и вся потребная приношаху хлеб и мед и говяды; ова дарованием, иная же продаваху… и все бесчисленное воинство всякими потребами изобиловаху».

Исчезновение лосей с наступлением поста могло быть доказательством благочестия царя, но идёт не в пользу достоверности фактов. Оно может быть ещё объяснено тем, что начало поста совпало с переходом на сурское правобережье, в иные природные условия с меньшим обилием дичи. Характерно, что по летописи лоси исчезли, чтобы не скоромить людей в пост, между тем ещё большее искушение в виде «говяд» не только не устранилось, но, напротив, явилось в таком множестве, что «воинство всякими потребами изобиловаху».

Несколько иначе о том же походе повествует один из его участников и воевод князь Андрей Курбский. Он командовал 13-тысячным отрядом, шедшим от Коломны через Рязань, Шацк и Мещеру к Баранчееву городищу на Суре и прикрывавшим главные силы Иоанна от возможных набегов ногаев с юга. О лосях или о преизобилии дичи Курбский не упоминает совсем, зато подробно пишет о девятидневном голоде, который воины смогли утолить не дичью, а хлебом после соединения с главным войском на Суре. — «И того дни хлеба сухого наядохомся со многою сладостию и благодарением ово зело дорогого купующе, ово позычающе от сродных и приятель и другое; бо нам его (хлеба) было не стало аки бы на девять дней, и Господь Бог препитал нас и войско, ово рыбами, ово иными зверьми, бо в пустых тех полях зело много в реках рыб… Егда же переплавишася Суру реку, тогда и Черемиса Горняя, а по их Чуваша зовомые, язык особливый, начаша встречать по пяти сот по тысеще их, аки бы радующеся Царёву пришествию. И от тое реки шли есма войском восемь дней, полями дикими и дубровами, нигде же и лесами. И ту уже нам привожено и по странам ездя, добывано купити хлеба и скотов. Аще и зело дорого плачено, но нам было, яко изнемогшим от гладу, благодарно… А мальвазии и любимых трунков (напитков) з марцыпаны тамо не вспоминай! Черемисский же хлеб сладостнейший паче калачей обретеся».

Книга Курбского была написана в эмиграции с нескрываемой злобой по отношению к государю. В начале книги Курбский пишет про Иоанново рождение: «Тогда зачался нынешний Иоанн наш и родилася в законопреступлению и во сладострастию лютость». После таких слов нельзя ждать, чтобы птицы дождём сыпались с неба и лоси сами шли на заколение. При всём том обе записи одинаковы в фиксации основных фактов. В обоих случаях налицо нехватка продуктов в войсках, и в обоих случаях воины промышляли рыболовством и охотой. Полностью совпадает фактическая часть обеих записей и в изложении подробностей совместного следования по Чувашии от Алатыря до Свияжска.

Вообще в древности во время походов охота часто служила источником средств питания воинов. Н. М. Карамзин рассказывает, как в 1395 г. Тамерлан шёл против Тохтамыша от Самарканда к рекам Эмбе и Уралу, вёл войско около 400 000 человек, и все «монголы» питались «