Зойкина квартира - [22]

Г у с ь. Ателье! Ты, ты…

А л л а. А как же вы попали в это ателье?

Г у с ь. Кто? Я? Я?! Я — мужчина! Я хожу в брюках, а не в платье, на котором разрез до самой шеи. Я хожу сюда потому, что ты выпила из меня всю кровь! А ты? А ты зачем?

А л л а. За деньгами.

Г у с ь. Ты это сделала сознательно?

А л л а. Совершенно сознательно.

Г у с ь. Так-с. Видали вы, граждане, сознательную женщину? Сознательные поступки, нечего сказать! Зачем тебе деньги?

А л л а. Я уеду за границу.

Г у с ь. Не дам!

А л л а. Вот я и хотела здесь взять.

Г у с ь. А, за границу? Как же, за границей уже все дожидаются. Отчего это Алла Вадимовна не едет? Президент в Париже волнуется!

А л л а. Да, волнуется. Только не президент, а мой жених.

А м е т и с т о в. Скажи пожалуйста!

Г у с ь. Кто-кто-кто? Жених? Ну, знаешь, если у тебя есть жених, тогда ты знаешь, кто ты? Ты — дрянь!

А л л а. Нет, я не дрянь! Не смейте оскорблять меня! Я поступила нехорошо тем, что скрыла это, но ведь я никак не полагала, что вы влюбитесь в меня. Я хотела взять у вас деньги на заграницу и уехать.

Г у с ь. Бери, бери; но только оставайся!

А л л а. Ни за что! Где угодно достану и уеду!

Г у с ь. А, теперь, когда она в моих кольцах, так она в другом месте достанет. Ты посмотри на свои пальцы!

А л л а. Нате, нате! (Бросает кольца.)

Г у с ь. К черту кольца! Отвечай, сколько времени ты здесь?

А л л а. В первый раз сегодня.

Г у с ь. Лжешь, кобра!

А л л а. И не думаю лгать. Мне так надоело лгать.

Г у с ь. Ну, хорошо. Сию секунду слезай с этого помоста. Ты поедешь со мной или нет?

А л л а. Нет. Не поеду!

Г у с ь. Нет? Считаю до трех. Раз, два! Ты отвечай! Считаю до десяти!

А л л а. Бросьте это, Борис Семенович! И до сорока не поеду, не люблю.

Г у с ь. Ты — проститутка!

Алла плюет в Гуся.

Г у с ь  (в исступлении). Попрошу не плевать!

А м е т и с т о в. Пардон-пардон, и не курить. Разменом денег не затруднять, через переднюю площадку не входить! Борис Семенович…

Г у с ь. Виноват. Прошу вас выйти отсюда!

А м е т и с т о в. Пардон-пардон.

Г у с ь. Я вам говорю, виноват!

З о я (как фурия). Спасибо, спасибо! Великосветская дрянь!

А л л а. Не смейте оскорблять меня, Зоя Денисовна! Мне в голову не пришло, что Борис Семенович может посещать мастерскую. Туалет я вам верну.

З о я. Я вам его дарю. За глупость. Идиотка!

А л л а. Что?! Что?!

Г у с ь. Стой! Куда? За границу?

А л л а. Издохну, но сбегу!

Г у с ь. Ну, так вот. Не будь я Гусь-Ремонтный, если вы не получите шиш вместо заграницы. Увидите вы визу!

А л л а. Без визы удеру!

М е р т в о е  т е л о  в дверях.

М е р т в о е  т е л о. Позвольте. Самое интересное без меня!

Р о б б е р. Иван Васильевич! (Увлекает его назад.)

За сценою фокстрот.

Г у с ь. Без визы? Не удастся!

За сценою шум, фокстрот оборвался.

О б о л ь я н и н о в (в дверях). Я попрошу не оскорблять женщину!

Г у с ь. Пианист, уйди.

О б о л ь я н и н о в. Простите, я не пианист!

З о я. Павлик, сейчас же играйте. Что вы делаете?

Обольянинов исчезает.

Г у с ь. Будете вы вещи на Смоленском рынке продавать! Вы попадете в больницу, и посмотрю я, как вы в вашем сиреневом туалете… Ах, ах…

Фокстрот [то] обрывается, то вспыхивает вновь.

А м е т и с т о в. Алла Вадимовна, прошу. Манюшка, выпусти!

М а н ю ш к а  в дверях.

Г у с ь. Алла, люблю! Алла, вернись! Я тебе визу достану! Визу… (Ложится на ковер ничком.)

З о я. Успокаивай, успокаивай! (Исчезает.)

А м е т и с т о в. Коврик грязный! Все устроится. Одна она, что ли, на свете? Плюньте! Она даже и не красива. Так, ординер [29].

Г у с ь. Скройся! Оставь меня одного. Я буду тосковать.

А м е т и с т о в. Отлично, потоскуйте. Я возле вас здесь ликерчик поставлю и папироски. Потоскуйте. (Исчезает, закрыв двери.)

Глухо фокстрот.

Г у с ь. Гусь тоскует. Ах, до чего Гусь тоскует! Отчего ты, Гусь, тоскуешь? Оттого, что ты потерпел непоправимую драму. Ах, я, бедный Борис! Всего ты, Борис, достиг, чего можно, и даже больше этого. И вот ядовитая любовь сразила Бориса и он лежит, как труп в пустыне ^{14}^^, и где? На ковре публичного дома! Я, коммерческий директор! Алла, вернись!

А м е т и с т о в. Пардон-пардон. Тихонечко, а то внизу пролетариат слышит. (Скрывается.)

Г у с ь. Ах, я несчастный. Алла, вернись.

Х е р у в и м, крадучись.

Г у с ь. Уйди, я тоскую.

Х е р у в и м. Тоскуеси. Зацем тоскуеси? Ты очинь вазный. Цего тоскуеси мало-мало?

Г у с ь. Не могу видеть ни одного человеческого лица, только ты один симпатичный. Херувим, китайский человек. Печаль меня терзает, и от этого я нахожусь на ковре.

Х е р у в и м. Пецаль? Я тозе пицяль.

Г у с ь. Ах, китаец! Чего тебе печалиться? У тебя еще все впереди. Алла!

Х е р у в и м. Мадама обманула. Все мадамы сибко нехоросие мал-мало. Ну, сто? Другую мадаму забираись. Много мадама на Москве.

Г у с ь. Нет, не могу я себе достать другую мадаму!

Х е р у в и м. Тебе диенге нет?

Г у с ь. Ах ты, симпатичный китаец! Разве может быть такой случай на свете, чтобы Гусь не имел денег! Но вот одного не может голова придумать, как эти деньги превратить в любовь! Ах, китаец мой. На, смотри.

Х е р у в и м. Сикольки много цирвонцев.

Г у с ь. Утром получил пять тысяч, а вечером такой удар, от которого я свалился. Я лежу на большой дороге, и пусть каждый в побежденного Гуся плюет, как Гусь плюет на червонцы! Тьфу, тьфу!