Зорькина песня - [57]
Внезапно Зорька почувствовала, как шершавая ладонь закрыла ей лицо.
— Замолчи! — Кузьмин схватил Зорьку за плечи.
Зорька дёрнулась, вырвалась и помчалась через двор к воротам, вихрем пронеслась мимо Щуки и выбежала на улицу.
Она неслась в темноте по улице, радуясь, что так ловко удрала от Краги, и бежала до тех пор, пока ноги сами не принесли её к дому старика Токатая.
Возле калитки она остановилась, перевела дыхание. Пот градом струился по лицу, щипал глаза.
«Сейчас всё, всё расскажу, — решила Зорька. — Может, он уже написал бумагу большому начальнику в город? Ничего, теперь ещё напишет и про Сашу тоже, и как Щука плиту в кухне нарочно разобрала».
В окнах мазанки было темно. Зорька долго стучала в двери. Никто не отзывался. Тогда она подошла к юрте и, откинув войлок, заменяющий дверь, позвала:
— Дедушка Токатай!
В тёмном проёме показалась Кульшат.
— Кто здесь?
— Это я, Зорька… мне дедушку Токатая надо… очень-очень надо!
— Какая Зорька? — удивилась Кульшат и вдруг заплакала. — Совсем плохо стало, Зорька, ой, плохо… Аллах прогневался на нас… Брат большой командир на войне… бумага пришёл… погиб! Горе пришло в наш дом, Зорька…
Зорька попятилась. Приготовленные слова о делах в детском доме застряли в горле. А Кульшат плакала, не вытирая слёз, и всё говорила, безвольно свесив вдоль тела руки. Длинные, распущенные волосы падали ей на плечи, как траурная шаль.
— А как же… бумагу… он хотел бумагу? — растерянно прошептала Зорька.
— Бумага пришла… брат погиб, — сказала Кульшат и закрыла лицо рукавом.
Зорька повернулась и медленно побрела к калитке. Что же теперь делать? Саша в больнице, а Крага и Щука в стороне, всё им сойдёт с рук?.. А что, если дедушка Токатай ещё не написал бумагу в город? Что же тогда делать? Покориться Краге?
«Ну нет! — решила Зорька. — Пойду в город, найду самого большого начальника и всё ему расскажу. Узнает тогда Щука, как нам никто не поверит!»
Было далеко за полночь, когда Зорька вышла из посёлка на широкую проезжую дорогу, ведущую в город. Выбегая из спальни за чаем, она впопыхах не надела платья и теперь дрожала от ночной прохлады.
Луна светила сбоку, и тень Зорьки, чёрная, странно укороченная, бежала рядом. Ровная, без единого деревца степь серебрилась, залитая лунным светом, и только по обоим бокам дороги узким частым забором росла лохматая трава. В её густой тёмно-синей тени что-то всё время звенело, потрескивало, точно невидимые портные рвали на части плотную материю и стрекотали на своих волшебных машинках.
На окраинных дворах посёлка лаяли собаки, протяжно, словно спросонья, прокричал ишак.
Зорьке было немного жутко в этом огромном, по-ночному незнакомом мире, и она, стараясь ступать твёрже, громко запела. Слежавшаяся дорожная пыль, шурша, порскала под ногами.
Зорька пела громко, размахивая в такт шагам руками, и в сердце её разливалась отвага.
Глава 31. Зорькина песня
В город Зорька пришла, когда уже совсем рассвело и улицы стали людными. Шатаясь от усталости, Зорька упрямо шла и шла от одного дома к другому, читая вывески. Ночью в степи ей казалось, что стоит только прийти в город, как она сразу увидит нужный дом, но больших домов в городе было много, и все они походили друг на друга.
Наконец на другой стороне улицы Зорька увидела красивое, не похожее на другие здание с голубым, блестящим на солнце куполом и двумя высокими круглыми резными башнями. Громадная арка над узорчатой дверью была выложена цветными стеклянными плитками. «Здесь!» — решила Зорька и из последних сил побежала через дорогу.
Внезапно рядом с её лицом мелькнули чёрные усы, кто-то больно схватил её за плечо, дёрнул в сторону. Зорька увидела разгневанного милиционера. Он крепко держал Зорьку за руку и тащил за собой к тротуару.
— Ты человек или машина? — сердито спрашивал он на ходу.
— Че… человек, — растерянно прошептала Зорька.
— Почему тогда, как машина, по мостовой ходишь? Для людей тротуар есть. Машина задавит, мамка плакать будет: зачем моя дочка такая глупая, под машину попала, а?
— Моя мама на войне…
Милиционер пошевелил усами.
— У такой героической мамки такая глупая дочка, — уже добродушно сказал он и подмигнул: — Давай ходи домой, лицо мой, руки мой, платье надевай. В трусах, понимаешь, только мальчишки ходят.
— Дяденька, пустите меня, мне в тот дом надо, к самому большому начальнику.
Милиционер нагнулся к Зорьке.
— К самому большому? — удивлённо переспросил он. — Зачем?
— Надо. Мне очень, очень надо…
— Тогда тебе другой дом надо. Это мечеть. За этой улицей другая, направо, будет, там ещё сад такой большой увидишь и красивый белый дом с красным флагом. Там начальник.
— Он там живёт?
— Там горсовет. Советская власть, понимаешь? Исполком.
— Ага, — Зорька кивнула и, забыв от радости поблагодарить, побежала в ту сторону, но милиционер догнал её, взял за руку.
— Вместе пойдём… ты где живёшь?
Зорька шла рядом с милиционером, еле успевая за его широкими шагами, и доверчиво рассказывала о своём житье в детском доме.
— Немножко неправильно идём, — сердито говорил милиционер. — Твоего Крагу в милицию надо. Давай к начальнику милиции пойдём?
