Золя - [53]

«Страницу любви» Золя писал на берегу Средиземного моря, в Эстаке, недалеко от Марселя. Подготовительных материалов почти не требовалось. Зарисовки Парижа были сделаны у подножья Трокадеро, и еще кое-какие записи и наблюдения на этот раз занимали всего десяток страниц.

Золя рассказал грустную историю Элен Варжан и ее дочери Жанны. Потеряв мужа, Элен поселилась в Париже и жила спокойной, размеренной жизнью, целиком посвятив себя воспитанию дочери. Слабенькая, болезненная девочка постоянно находилась под наблюдением докторов, и один из них, Анри Дебрель, влюбился в молодую вдову. Элен ответила ему взаимностью, и с этого часа началась жестокая драма. Тринадцатилетняя Жанна, привыкшая к безграничной материнской любви, смутно поняла, что между нею и матерью встал мужчина. В ее сердце вспыхнула неосознанная ревность. Покинутая Элен, она однажды осталась у открытого окна, простудилась и умерла от скоротечной чахотки.

Поведение Элен, неспособной еще к самоанализу, Золя объясняет наследственными чертами, которые передались ей от бабушки Аделаиды Фук. Хотя, по словам Поля Алексиса, Золя работал над романом без особого подъема, он очень тонко изобразил мельчайшие движения человеческой души. Но особенно удались ему картины Парижа. Роман состоит из пяти частей, и каждая из них завершается описанием одного и того же, но постоянно меняющегося пейзажа. Эти мастерски выполненные картины служат как бы фоном к душевным переживаниям его героев.

Издавая «Страницу любви», Золя впервые опубликовал как приложение к книге, генеалогическое древо «Ругон-Маккаров».

«Нана» потребовала от Золя не меньшего напряжения сил, чем работа над «Западней». Мир полусвета, шикарных куртизанок, кулис маленьких театров ему был еще более неведом, чем быт наполеоновского двора или жизнь ремесленников Парижа. Даже в юности, когда он жил в меблированных комнатах, заселенных разным сбродом, в том числе и проститутками, он почти ничего не знал о тайнах ночного Парижа, об интимных развлечениях буржуа. И позднее, когда бедность миновала, Золя в отличие от многих своих собратьев по перу не бывал в дорогих ресторанах, не знал актрис, известных не столько своим талантом, сколько своей доступностью, не посещал салонов знаменитых куртизанок. Он упорно и затворнически трудился, и теперь, когда интересы дела потребовали от него исчерпывающих знаний о развращенности нравов Второй империи, ему приходилось туго.

Золя придирчиво расспрашивал Флобера, Поля Алексиса и других друзей о том, что они знали в этой области, записывал анекдоты, заносил в свои тетради любопытные детали. Кто-то ему рассказал о бутылке шампанского, вылитого в рояль, кто-то о появлении ранним утром пьяных джентльменов у одной из дам полусвета, которая давала ужин. Большую помощь оказал Золя Луи Галеви, сопровождавший его за кулисы театра Варьете, где он был завсегдатаем. Среди информаторов писателя оказался один из друзей Флобера — светский человек, прошедший огонь и воду. Золя встретился с ним в отдельном кабинете одного кафе и учинил настоящий допрос. Удалось ему побывать и на бульваре Мальзерб, в отеле одной из дам полусвета.

С весны 1879 года работа над «Нана» целиком захватила писателя. Золя жил уже в это время в Медане, где ему никто не мешал, и роман продвигался быстро, несмотря на все трудности.

Еще до появления книги в печати газета «Вольтер» вопреки воле Золя подняла большой рекламный шум вокруг его нового произведения. Где только не появлялся этот дерзкий призыв к читателям: «Читайте «Нана»!» После «Западни» все ждали новой сенсации, и она разразилась при появлении первых же глав романа, печатавшегося отрывками.

Но Золя писал «Нана» вовсе не для сенсации. Как и в «Западне», он ставил перед собою большие задачи. Из рукописных заметок мы узнаем, что действие романа начинается в 1867 году, в период внешнего процветания империи. Но историческая развязка уже близка, и Золя превосходно передает атмосферу близости катастрофы. В общем плане социальной эпопеи «Нана» еще не финал, но предвестник финала. Как и в других произведениях восьмидесятых годов, особое значение приобретает социальная символика. Сам образ героини романа должен символизировать всю Вторую империю: ее блестящую внешность и порочную сущность. «Быть может, — писал Золя, — сравнивать сгнившее тело Нана с агонией Второй империи значило бы слишком уступить символу. Но, очевидно, я должен был стремиться к чему-то близкому от этого».

Погоня за наслаждениями свела в единый круг людей различного происхождения, далеких друг от друга по своему положению в обществе. Империя в зените, Париж готовится к Всемирной выставке. Добыча поделена, и все, кто добился успеха, торопятся удовлетворить свои разнузданные вожделения. Подонки общества и титулованная знать оказались за одним столом. Представители древних дворянских родов и новоявленные банкиры, журналисты, проституированные актрисы и заурядные проститутки, проходимцы и сводники протянули друг другу руки. Именно такое пестрое общество изображает Золя. Среди друзей Нана граф Мюфа и банкир Штейнер, журналист Фошри и маркиза де Шуар, сутенер Лабордет и юноша Гектор де ля Фалуаз, директор театра Борднав и капельмейстер Миньон, искатель богатых невест Дагене и проститутка Атласная.