Золотые эполеты - [79]

— Осторожно, мичман, не толкните нашего гостя, — сказал насмешливо Бутаков. — Вы что, малость ослеплены?

— Так точно, — в тон ему ответил Кондрат.

— Что вас так ослепило?

— Сообщение о британских потерях под Одессой. О них только сейчас сказал вице-адмирал.

— Мы тоже об этом беседовали с господином подполковником. Кстати, будьте знакомы, мичман, это Эдуард Иванович Тотлебен, который только что прибыл к нам из Дунайской армии генерала Горчакова. Да вот его светлость князь Меньшиков его чего-то неласково принял. Ну, а Владимир Алексеевич и задержал Эдуарда Ивановича. Он говорит, что надо северную сторону как можно быстрее укреплять.

В это время из кают-компании вышел со своим флаг-офицером Корнилов.

— Вот хорошо, что вы тут, Эдуард Иванович, — сказал он Тотлебену.

— А куда же я денусь? Не на Дуней же мне ехать к Горчакову?

— Об этом и речи не может быть. Вы здесь очень нужны.

— Но светлейший князь думает иначе…

— Он просто не разобрался, а я вас ни за что не отпущу. Вместе будем укреплять северную сторону. Завтра я вам сотню матросов и солдат под начальство дам. Немедленно развернем работу.

— А распоряжение светлейшего?

— Его уже здесь нет. Он в сторону Бахчисарая всю армию увел. Почитай, уже находится верстах в пятидесяти от Севастополя. Ему не до вас.

— Выходит, он струсить соизволил?

— Не струсить, а так…

Бутаков и флаг-офицер рассмеялись.

— Нехорошо смеяться над главнокомандующим, — сердито нахмурился вице-адмирал. — Это не положено по уставу, господа.

Сразу наступила пауза. Чтобы как-то сгладить неловкость этого молчания, Тотлебен сказал:

— Полвека тому назад Франц Павлович Деволан, который до этого построил Одессу, докладную сочинил правительству о необходимости укрепления Ахтырской бухты, где ныне Севастополь стоит. Вы, мичман, одессит? — обратился он к Кондрату.

— Таковым себя считаю, — ответил мичман.

— Так, наверное, вы знаете, кто такой Франц Павлович Деволан?

— Замечательный архитектор и инженер. Он создатель плана, по которому построена Одесса, — ответил Кондрат.

— Отлично, мичман, браво!.. Ныне мало уже помнят про сего знатного зодчего. Но я дополню, что Деволан не только Одессу воздвиг, он и Ахтырскую бухту в порядок приводил, и Севастополь сооружал. В своей записке правительству он тогда написал, что этот участок Черноморья имеет важнейшее стратегическое значение. Советовал укрепить Севастополь, потому что понял его стратегическую значимость. Деволан за полвека до нонешних дней предвидел, что именно сюда ринутся армады и полчища захватчиков, потому что тот, кто владеет этим местом в Крыму, тот и будет властелином всего Черноморья. Но наше правительство оказалось глухим к сим мудрым советам Деволана. С северной стороны Севастополь так и не укреплен и, повторяю, беззащитен.

— Это хорошо поняли в Лондоне. Англичане ныне поставили перед союзным командованием задачу: уничтожение черноморского флота путем разрушения его главной базы — Севастополя. Верно я говорю, господа? — сказал Корнилов, вопросительно посмотрев на офицеров.

— А я думаю, ваше превосходительство, — вдруг сказал Кондрат, — мне кажется, на любом месте берега, где будут стоять черноморцы, никакой супостат победить не сможет…

— Молодец, мичман. Я тоже так считаю. Только тут есть разница: Деволан имел в виду стратегическую значимость нашего Севастополя. С этой стороны город сей — ключ ко всему Черному морю, так что по стратегическому расчету Деволан тут прав. Здесь в битве за Севастополь будет решаться судьба всего Черного моря, в том числе, мичман, и вашей Одессы. Но тут, я не побоюсь сказать, вернее, раскрыть перед вами, господа офицеры, важный секрет, что противник сделал грубую ошибку. Она в том, что неприятель не пошел прямой атакой на северную беззащитную сторону города, а решил обойти его, чтобы напасть с юга[37].

— Наверное, у англичан и французов, как и у нас, командуют Меньшиковы. Нет у них Бонапарта, — сказал Бутаков.

— Вы правы, нет у них Бонапарта, как и у нас Суворова, — поддержал его Тотлебен.

— Да, господа, Суворова у нас теперь нет. Нет и Кутузова, нет Багратиона. Но неприятельский обход Севастополя дает нам время укрепить северную сторону. Как вы думаете, подполковник? — обратился он к Эдуарду Ивановичу.

— Я, ваше превосходительство, лишь скромный последователь Теляковского[38]. Постараюсь в самый короткий срок возвести необходимые фортификационные укрепления. Только не надо терять время.

— Не будем медлить, подполковник. Завтра же приступим, — отчеканил Корнилов и простился с офицерами.

Глубоко в душу Кондрату запали эти слова Корнилова. Он потом много раз повторял про себя, что битва за Севастополь решает участь его родной Одессы.

Тайна, которую нельзя скрыть

Корнилов, анализируя действия боевых кораблей противника и отечественного флота, пришел к смелым и верным выводам. Он обобщил неудачу англо-французской эскадры под Одессой и успешные действия семипушечного парохода «Колхида», который стремился выбить захватчиков из крепости Святого Николая. Сначала этот пароход тоже постигла неудача. Он, подобно английскому фрегату «Тигр», сел на мель неподалеку от этой крепости. Противник обстрелял «Колхиду» из пятипушечной батареи. От прямых попаданий ядер пароход загорелся, но в этом катастрофическом положении экипаж судна под командованием капитана-лейтенанта К. А. Кузминского проявил настоящее мужество. Моряки не растерялись, не струсили. Они метким огнем корабельных пушек сбили орудия врага. Затем самостоятельно сняли пароход с мели и спасли судно. Подвиг экипажа «Колхиды» показал моральное превосходство черноморцев над неприятельскими моряками. Русские матросы и офицеры сумели в трудных условиях проявить беззаветное мужество и смекалку.