Золотые эполеты - [78]

События разворачиваются

9-11 сентября произошло сражение при Альме, в котором русские войска попытались остановить вторгшихся в Крым агрессоров, но потерпели поражение. Превосходящие силы интервентов двинулись на Севастополь. У противника имелось 85 боевых кораблей, но подавляющее превосходство заключалось в том, что из них 50 были колесные и винтовые пароходы. Мы могли им противопоставить лишь 45 военных судов, из которых было всего лишь 11 колесных и ни одного винтового парохода. Силы были слишком неравные. Тем не менее адмиралы Корнилов и Нахимов верили в военную выучку и искусство черноморцев, их патриотизм и отвагу, стойкость и мужество русских офицеров и матросов, которые являлись наследниками Суворова, помнили его заповедь, что воюют не числом, а умением.

Этой верой в отвагу и мужество моряков Корнилов и Нахимов отличались и от самого царя, и от его генералов, в том числе таких, как светлейший князь Меньшиков. Имея реальное превосходство в силе, агрессивные круги Англии, Франции и Турции решили, что наступило время для осуществления их планов. Планов, которые вынашивали уже давно. Теперь они были уверены, что смогут приобрести богатые земли Крыма, Кавказа и все северное побережье Черного моря. Ведь еще совсем недавно жители этих земель на протяжении столетий находились под гнетом жестоких османских завоевателей.

Развертывание большой войны развивалось стремительно. Оно началось с глубокой разведки 10 апреля 1854 года, когда около 30 английских и французских кораблей и пароходов-фрегатов" произвели варварский обстрел Одессы и пытались высадить десант. Хотя Одесса, по данным англо-французского командования, как и другие прибрежные города Черноморья, не имела подготовленной обороны, захватчики потерпели неожиданный конфуз. На одесском Приморском бульваре вдруг заговорили пушки, которые, по сообщению шпионов, были до сей поры беспечно врыты русскими в землю, как причальные тумбы. Успели вырыть!.. И храбрый офицер белобрысый прапорщик Александр Щеголев ими отлично распорядился. Это шестая четырехпушечная батарея неожиданно заговорила огнем и ядрами. Она повредила один корабль и нанесла урон трем пароходам-фрегатам. Все попытки высадить десант были также отражены.

Это сразу охладило воинственный пыл неприятельских мореходов. Простояв на якорях, эскадра не решилась на новую агрессию. Ушла навсегда прочь, так и не выполнив задания — блокировать город с моря и обследовать его подступы со стороны порта.

30 апреля английские суда продолжали разведку в окрестностях Одессы. Один из самых лучших новых кораблей английской эскадры пароход-фрегат «Тигр» в двух кабельтовых от берега и в шести километрах от Одесского маяка прочно сел на подводные рифы. Казачий дозор обнаружил аварию неприятельского судна, вызвал по тревоге конную батарею поручика Абакумова. В предрассветном тумане было трудно рассмотреть контуры британского корабля, но поручик на слух, по шуму работающей машины, открыл меткий огонь по неприятельскому судну. Сначала ядрами, а потом картечью. Огонь достиг пели, потому что противник, потеряв смертельно раненного командира, выбросил белый флаг и капитулировал. Весь уцелевший экипаж — все 227 английских моряков и 26 офицеров — сдался в плен. Бесславная гибель лучшего корабля английского флота произвела не только удручающее впечатление на командующего британской эскадрой адмирала Дондаса, но и на французского адмирала Гамлена. Он передал Дондасу по сигнальному семафору горькое соболезнование: " Мы живо чувствуем потерю «Тигра». Это также и для нас национальное несчастье…»

Об этой неудачной разведке англо-французского флота мичман Кондрат Хурделица узнал от офицеров за столом в кают-компании парохода «Владимир». Его снова вместе с капитаном-лейтенантом Бутаковым перевели с «Одессы» на это судно.

— Готовят, Владимир Алексеевич, корабли к боевому походу.

— Готовят, мичман, — сообщил ему Бутаков. — Опять он в бой поведет нас.

Сам Корнилов пока о новом боевом походе и словом не обмолвился. Он только подтвердил, что англо-французские корабли, совершая разведку боем, потерпели под Одессой неудачу.

— Получили там по носу. Пусть в одесскую сторону не лезут, — сказал вице-адмирал.

Его слова обрадовали Кондрата. Тому, о чем говорили офицеры за столом, он не совсем верил. Ведь часто на войне желаемое выдают за действительное. В этом Кондрат убеждался уже не раз. Но словам Владимира Алексеевича он верил. Вице-адмирал никогда не говорил понапрасну. Поэтому мичман отнесся к словам Корнилова серьезно, и они очень обрадовали его. Ведь как-никак, а он считал Одессу своим родным городом, а себя коренным одесситом.

Чтобы дать волю своей радости, он вышел из кают-компании на шканцы в густые сумерки морского вечера. Перед ним в лиловых искрах переливались волны, засмотревшись на них, он мысленно оказался далеко на северо-восток, где в оранжевые берега степного края вклинилась голубая подкова Одесской бухты.

Мичман так задумался, что чуть не столкнулся со стоящими здесь дородными офицерами. Осмотревшись, Кондрат признал капитан-лейтенанта Бутакова, а в другом, что был подороднее и повыше, — совсем ему неизвестного подполковника.