Золотые эполеты - [16]
— Не надо!
Она с сердитым лицом выбежала из комнаты. Трогательная сцена явно не удалась. Ее главный исполнитель Проханов не мог скрыть досады, поднимаясь, он произнес вслед убежавшей:
— Вот какая…
Наталья Александровна, не без иронии, сказала:
— Что же вы замолчали, искренне раскаивающийся господин поручик? Не стесняйтесь, договаривайте, какая же она, эта Богдана?
Проханову, видимо, нелегко было сдержать свои чувства. Он не в силах был даже улыбнуться и сокрушенно вздохнул.
— Увы, увы! Ох, и неотесанная же она!
— Зато правдивая, — спокойно возразила Наталья Александровна и добавила: — А ведь вы только что просили у нее на коленях прощения за обиду, которую нанесли. Да еще какую! Ее жених должен был прийти на помощь, чтобы избавить свою невесту от ваших насильственных ласк. Богдана имела все основания не поверить в ваше раскаяние.
— Вы ошибаетесь, Наталья Александровна! Я искренне, — попытался оправдаться поручик.
Но в его голосе прозвучала прежняя самоуверенность, хотя в глубине души он уже чувствовал себя посрамленным. Однако желания отомстить виновнице своего поражения в нем не убавилось.
Упрямо, по-прежнему он уверял Наталью Александровну в своих честнейших и благороднейших намерениях. Словно полководец, потерпевший поражение, но не желающий его признавать, он ушел с Пьером на его половину.
— Понимаешь, — объяснял он Пьеру причину обструкции, которую он получил от Богданы. — Я даже представить не мог, что этот «розанчик» такая бесчувственная осина, понимаешь, не представлял. Скажи, дорогой, какая девица устояла бы, если перед ней такой, как я, гусар пал на колени? А эта… Черт знает, что!
— Я тебя предупреждал, что ее соблазнить невозможно, — осмелился напомнить о своих прогнозах Пьер.
Его напоминание оказалось маслом, пролитым в пламя. Оно лишь увеличило ярость Ромула.
— Чепуха! Говорю тебе, чепуха! Нет женщины, которую нельзя покорить. Просто я не знал, что у нее такая рыбья кровь. Что она такая тупица.
Проханов чувствовал себя глубоко обиженным. И Богдана, и ее жених сейчас казались ему людьми, грубо и глубоко оскорбившими его.
Перед отъездом из Трикрат он опять говорил Пьеру о своей обиде и без обиняков просил у друга помощи в этом щекотливом деле.
— Прошу тебя, если ты мне настоящий друг, то покарай за меня эту девку и ее кавалера, да так, чтобы им неповадно было.
Пьер пообещал.
«Нам гроши треба»
Хотя хозяйка Трикрат старалась свою новую горничную оградить от неприятностей, но все ж они прорывались сквозь все оборонительные заслоны Натальи Александровны. Уж слишком много зависти и недоброжелательства вызывала новая жизнь Богданы в усадьбе, которая остальным жителям поселка почему-то казалась очень легкой и сладкой.
Для многих жителей было совершенно непонятно, почему помещики Скаржинские оказывают такое покровительство Кондрату Малому, его матери-гречанке Елене, да еще и ее невестке. Чем объяснить такое благоволение знатных господ к беднякам простолюдинам? Многие поселяне за давностью лет позабыли ту фронтовую дружбу, которая существовала между барином Виктором Петровичем и дедом Кондрата Малого — Кондратом Большим. А многие, чья память была покрепче, — увы! — уже поумирали. Новое поколение даже стало сочинять всякие догадки на этот счет. Придумывали, что Кондрат Малый внебрачный сынок Виктора Петровича, а другие говорили, что он внучатый племянник… Объясняли, что, мол, только Наталья Александровна с ее ангельским характером может терпеть такое. Поселковые бабы искренне жалели ее: «И чего она, голубушка, не прогонит Еленку — носатую гречанку с ее сыном из поселка». Такие слухи доходили и до Натальи Александровны.
— Маман, — сказал Пьер. — Мы должны заботиться о доброй репутации нашего семейства. Мы не должны якшаться с простолюдинами.
— Ты, милый, совершенно неправ. Во-первых, это семейство не менее благородно, чем наше. Оно отмечено народным героизмом и, кроме всего прочего, вспомни-ка, твои предки такие же казаки-сечевики, — ответила Наталья Александровна.
Пьер вспыхнул. Хотел было возразить. Пристально, нелюбезно смерил взглядом маман, но одумался, и злая фраза замерла на его губах. Он давно уже не обращал внимания на мать, а Наталья Александровна сильно изменилась за последнее время. Седые волосы выглядывали из-под чепца. Возле по-прежнему молодых, блестящих глаз пролегли морщины. И Пьеру вдруг стало очень жалко маман. Он невольно пробормотал, целуя ей руки:
— Ты, как всегда, права. — И поспешил на свою половину.
Совсем по-другому реагировали на переселение Богданы в барскую усадьбу ее отец, мачеха и соседи. Батька Богданы считал себя просто ограбленным с уходом дочери из-под его власти. Правда, Виктор Петрович и Кондрат пообещали ему дать еще денег. И хотя он не сомневался в их обещании, но все же ему не терпелось получить добавку. А тут еще супруга его Марфа осатанела от жадности и нетерпеливо напоминала ему об обещанном:
— Обманут они тебя! Ей-богу, обманут. Надо тебе, старому дурню, послушать меня и немедленно отвезти твою Богдану в Балту и отдать ее этому старому козлу. Он бы дал денег, может, поболее за нее. Ей-богу, поболее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Каменное море» является третьей, заключительной книгой трилогии «Хаджибей». Однако несмотря на это, он задуман и написан не только как продолжение двух книг, но как совершенно самостоятельное произведение. Первая часть книги посвящена подвигам ополченцев-черноморцев в Отечественную войну 1812 года. Вторая часть романа рисует события, связанные с деятельностью первых революционеров на Юге Украины – декабристов, а также с историей тайного общества греческих патриотов «Филики Этэрия», известного под сокращенным названием «Гетерия».
События романов цикла «Хаджибей» происходят в годы войны Российской империи против турецких захватчиков, когда народы Юга Украины боролись за освобождение Причерноморского края от многовекового ига султанской Турции. Герои романов – молодой запорожец Кондрат и его возлюбленная казачка Маринка.Ю. Трусов показал характер сильных гордых казаков, их душевную твердость, вольнолюбие. Судьба бросает героев книги в степи, захваченные татарскими ордами, в чумацкий поход за солью, в старую греческую кофейню, в гарем, под стены каменного гнезда-крепости Хаджибей.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.