Золотой кол - [3]

«Ой, да он дома потому сидит, что на работе устает! — заступалась за мужа Уулча. — Силос, зерно на бричке возит, коров помогает пасти. А дома детям сказки рассказывает, книжки вслух читает».

«Ай, ладно! На тебя управы нет!» — сдавалась Кербез.

* * *

«Годы, годы… Как быстро они летят, — подумала Кербез, — словно сказочные скакуны — тулпары…»

Помнится, во время войны они косили траву на этом вот склоне. Мужчин в аиле почти не осталось, и за косы пришлось взяться женщинам. Кербез будто наяву услышала голос Бокона, крепкого сорока пятилетнего мужчины с бельмом на одном глазу, который был тогда бригадиром:

— Эй, бабы! Чего рты разинули? Мы сюда не в игрушки играть пришли. Кто умеет — начинайте косить, а кто не умеет — тех Шамыр-аксакал научит. Он и косы вам править будет, — Бокон взял в руки косу, попробовал ее большим пальцем, потом, удовлетворенно хмыкнув, начал косить.

А дед Шамыр раздал женщинам косы и начал учить тех, кто не косил раньше. Дошла очередь и до Кербез.

— Ты, доченька, держи косу покрепче. Вот так! — корявыми, узловатыми пальцами дед Шамыр прижал руку девушки к черенку косы. — И маши ровней, иначе одни верхушки будешь срезать.

Кербез решительно повела косой. Коса дернулась, срезала несколько травинок и воткнулась концом в землю.

— Я же сказал: ровно маши! — крякнул дед Шамыр.

Кербез испуганно вздрогнула.

— Да чего ты дрожишь? Я же не съем тебя! Не бойся, коси спокойно, — улыбнулся дед Шамыр. — Погляди, как Бокон косит — будто бритвой срезает! — Поскрипывая костылем, дед зашагал в сторону Уулчи. Вот Уулча — молодчина!

Кербез с завистью вздохнула, глядя на нее. Закатав по-мужски рукава, Уулча хоть и медленно, но умело косила. Да и Тунук уже наловчилась, шла по пятам Уулчи.

Кербез покраснела от стыда, что отстала от всех. «И кто эту дурацкую косу придумал? Лучше бы серпы нам дали! — подумала она, но потом еще раз посмотрела на Бокона, который орудовал косой как бритвой, и призналась себе: — Нет, видать, если умеешь, то косить даже приятно».

К ней снова подошел дед Шамыр.

— Ай, доченька, доченька! — Старик укоризненно покачал головой, потом взял у нее косу и прокосил немного. Срезанная под корень трава ложилась ровно, обнажая красноватый, каменистый склон горы. — На, попробуй еще…

Тем временем послышался храп коня. К ним подъехал худющий небритый парень, поздоровался и тут же зашелся в долгом кашле, отхаркиваясь, страдальчески кривя лицо.

— А, Кулжабек! Ты вовремя приехал! — обрадовался дед Шамыр. — Стреножь коня-то да поучи вот ее, как надо косить!

— Нога у меня, дедушка, никуда не годится. Да и легкого одного нет… — попробовал было отказаться Кулжабек, но старик не стал даже слушать его возражений:

— А я что? Небось тебе не восьмой десяток? А легкие-то ты, верно, давно кумысом вылечил!

— Какое там!

— Эх, Кулжабек! — сердито воскликнул дед Шамыр. — Скажи: разве кому-нибудь хорошо нынче?

Кулжабек, не зная, что ответить, молча слез с коня, стреножил его. Кербез подала ему свою косу. Деловито опробовав косу пальцем, Кулжабек примерился и с силой махнул косой. Но неожиданно конец ее чуть не воткнулся в его собственную ногу. Кербез аж вскрикнула от испуга. Покраснев, Кулжабек опять повел косой и… кончик косы врезался в землю.

— Ой, бестолковый! Ты что, с ума сошел? Тут люди серпа найти не могут, а он размахался! Отдай косу! — Шамыр вырвал у парня косу, зло сплюнул. — Откуда только ты такой взялся?!

Кулжабек виновато молчал. Потом еле слышно пробормотал:

— Когда мне косить-то было? С курсов сразу на фронт забрали…

— Эх, черт бы тебя побрал! Ни на учебе, ни на войне, ни на работе — нигде от тебя толку нет! А я ему еще как дельному человеку косу дал: мол, учи других…

— А я разве напрашивался? — стал оправдываться Кулжабек. — У меня и нога не зажила…

— Иди ты отсюда! Болтун! — рассердился еще сильнее дед Шамыр.

Кербез с жалостью смотрела на Кулжабека. Красный от стыда, надрывно кашляя, он побрел к коню, волоча раненую ногу, не поднимая глаз от земли.

— Дед, зачем ты его обидел? Видишь, как он кашляет? Мы же его специально на легкую работу, помощником ветврача, поставили, — укоризненно заметил Бокон, правя бруском затупевшую косу.

— Руки-ноги ведь на месте? Неужто не мог косить научиться! — проворчал Шамыр.

— Что вы на него накинулись! — вмешалась в разговор пожилая женщина громадного роста, которую все называли Балбан-апа[2]. — Человек, можно сказать, из ада вернулся, со смертью уже повидался, хоть и моложе вас! А вы…

— О наша великанша! Ты права, — улыбнулся Бокон.

— Ох и лиса же ты, Бокон! — невольно улыбнулась и женщина, продолжая косить.

Все в аиле уважали Балбан-апа за прямодушие, честность. Кербез с восхищением смотрела, как косит она, ничуть не отставая от Бокона, потом решительно сжала косу руками и, как учил дед Шамыр, сильно и плавно махнула ею. Трава неожиданно ровно упала за косой. Окрыленная первым успехом, Кербез опять повела косой. Ноги непослушно заплетались, сердце стучало так, будто хотело выскочить из груди, но Кербез уже ничего не замечала. «Не так уж и трудно, оказывается. Даже интересно», — подумала она, уже смело орудуя косой.