Золотое дно. Книга 2 - [25]

— Внимание!.. — Эхо шарахнулось от домов к домам. — Внимание! Строимся… идем вниз к дирекции.

Народ слушался. Но не получалось сегодня грандиозной колонны, всего набралось сотни полторы людей. Но и этого немало на свежем сквозняке, да и без особой, я думаю, надежды, что эти манифестации что-то могут дать страждущим…

Неожиданно подрулили на черном джипе телевизионщики из Москвы и Никонов с ними (он уже встал? Он уже где-то побывал?!). Парни включили свои телекамеры, Сергей Васильевич подозвал к себе жестом нескольких признавших его стариков — и вот они обнимаются, и вот уже все хохочут, аж до слез, а Никонов продолжает травить анекдоты или рассказы из своей жизни…

Хрустов побледнел от негодования. Он рявкнул в радиорупор:

— Сергей Васильевич!.. у нас серьезный день, а ты!..

Но тот уже сам шагал к Хрустову.

— Да, йотыть, понимаю, базара нет… Только так скажу: если собрались по серьезному делу, не умирать же заранее! Еще, может, отвоюете кое-что! — Он с размаху, как хозяин этих мест, шлепнул ладонью по ладони Ищука.

«Интересно, — подумалось мне. — Как-то странно они ведут себя сегодня, что Ищук, что Никонов».

— А вы снимайте! — крикнул Сергей Васильевич подступившим к голове колонны журналистам. — Вот, Льва Хрустова снимайте… Алексея Варавву… Ба, а это кто?!

Подъехала еще одна машина, белая «Волга», из нее еле выполз толстяк с гуцульскими усами. Глядя насупленно в землю, слегка косолапя, он приблизился к нам. Он был в широком чиновничьем черном костюме, при галстуке темнокрасного цвета, за ним следом шагал, я полагаю, охранник, рослый бритый наголо парень в темных очках, тоже в костюме.

— Валеваха! — закричал Никонов, раскидывая руки. — Андрей, дорогой!

— Для тебя дорогой, для кого говно на вилах… — проворчал мэр Виры, сверкнув злыми коричневыми глазками на Хрустова. И подставив мясистую розовую щеку губам Никонова, продолжал, обращаясь к бузотерам. — Я вам давал разрешение на общественную акцию? Вы очень хотите большого шума? Вот, тут и телевидение… давайте, давайте! У нас теперь кто нарушает закон, в героях ходят! В Страсбург пишут!

Хрустов, сопя, поднес к губам радиорупор и направил его на Валеваху.

— Знаешь, что? А пошел ты… — Но рупор мигом был выхвачен из его рук Ищуком.

— Ничего не было, ничего и не будет, — сказал, смеясь, усатый, как Валеваха же, директор САРАЗа. — Мы два хохла, договоримся. — И передал рупор Никонову.

Хрустов обернулся к народу, махнул рукой.

— Пошли-и!.. — И двинулся вперед, и нестройная колонна последовала за ним.

Я обратил внимание, что по сигналу Никонова телевизионщики отключили камеры и побрели к машине, закуривая, перебрасываясь шутливыми фразами.

— Ты пожалеешь! — рявкнул Валеваха и достал сотовый телефон.

— Перестань, Андрей! — попытался его умиротворить Никонов. — Пошумят да разойдутся. Видишь, я и журналистов отправил…

— При чем тут журналисты?! Сергей Васильевич, это не шуточки! Люди в окнах видят: Хрустов плюет на закон, выводит народ против власти. Значит, что думают люди в окнах? Что в Вире власти нет. Что в Вире анархия. А меня, между прочим, народ избирал…

Я не слышал, что далее говорил Валеваха и вызвал ли он милицию, я пробежал вперед. Где-то в стороне через радиодинамик грянула песня «Вставай страна огромная», там тоже стояли люди, с портретом Сталина на палке и красными флагами. Видимо, коммунисты. Они присоединились к колонне.

Никонов хмуро смотрел вокруг. Ищук между тем был весел. Он что-то насвистывал, как мальчишка, он явно радовался выступлению людей. А чего ему не радоваться? Не на его же заводе бузят?..

Мы спустились на берег Зинтата и, наконец, сгрудились перед зданием дирекции с алюминиевыми полосами между окон. И увидели, что вход перекрыт крашеными в зеленое металлическим перильцами, слева, в тени, замерли три синих милицейских машины, в них сидят люди. Через открытую дверцу одного из «уазиков» видно — у парней в руках поблескивают наручники, поматываются резиновые дубинки.

— Товарищи! — выйдя вперед и обернувшись к людям, крикнул сорванным голосом Хрустов. Подбежал, вырвал у Никонова мегафон и снова рявкнул во всю силу, но усилитель звука не работал. — Что за черт! Уже испортили враги… Обойдусь! — И с надсадой. — Товарищи! Мы с вами строили нашу плотину… нам обещали…

Никонов зашептал мне и Ищуку:

— Не портил я эту хреновину… видно, батарейки сели…

— Это не важно, — хмыкнул Ищук. — Главное — и тут Валеваха прав — несанкционированный митинг. Или арестуют Льва Николаевича, или штраф влепят… ну, на штраф мы деньги найдем, верно? — Ищук продолжал улыбаться.

Хрустов закончил, на его место встал Варавва.

— Где, где самозванцы?! — возопил он. — Почему не выходит Туровский?! Он же с нами строил… продался москвичам?! Ну, тут уж, понятно, не тридцать сребреников… тут побольше… но посмотреть в глаза бывшим своим товарищам по бригаде обязан?!

Из дверей дирекции появился человек. Но это был не Туровский. Какой-то белобрысый худой старикан.

— Кто это?! — спросил я у Сергея Васильевича.

— Да тезка мой, Серега Помешалов, он раньше в штабе с Валеркой работал. Трус до мозга костей. А где же сам Валера? Вчера твердо обещал быть.