Золото сечи - [59]
Шева приехал, когда уже стемнело. Кроме водителя, знакомого Дикому раньше, с ним было 2 человека — Альберт и Стас, как они сами представились. По виду — бывшие военные. А может и действующие. Во всяком случае, пистолеты в оперативных кобурах открыто располагались на поясе, значит разрешение на ношение оружия у них было.
Видеть Шеву в светло-серых парусиновых брюках и белой рубашке с коротким рукавом вместо тёмного делового костюма с галстуком было не привычно. Остальные были одеты под стать ему — тоже во всём светлом и просторном. У самого Шевы пистолета на поясе не было, при ближнем рассмотрении он был заметен подмышкой.
"Мерседес" загнали во двор, на площадку, где утром лежала голова.
Дикий с Шевой поднялись в комнату с камином, остальные ждали команды внизу. Хозяйка засуетилась накрывать стол в зале на первом этаже.
Дикий коротко, как мог, рассказал Шеве о случившемся, высказал свои предположения. Шева слушал не перебивая, и даже когда Дикий окончил рассказ, ещё несколько минут молча сидел в задумчивости.
— Ты правильно поступил, — наконец сказал он. — И мысли твои верные. Интересно, как они встречу организовать задумали. Небось, как в фильмах хотят — где-нибудь в безлюдном месте, а вокруг снайперы в засаде…
Словно в ответ на его предположение, за окном напротив ворот моргнули фары. От ворот до асфальтовой дороги — выезда из села — было метров 40. Машина стояла почти посередине, может чуть ближе к дороге, чем к воротам — Чёрт, я же целый день наблюдал, — сказал Дикий. — Не было никого.
— Значит всё-таки были, — ответил Шева. — Или машину мою знают, и по дороге засекли. Неважно теперь. Сейчас узнаем, кто такие.
Они спустились на первый этаж.
— Ну, наглецы! — возмущался водитель. — Прямо напротив ворот встали и светят. Нужно было мне задом во двор заехать. Сейчас бы открыл ворота, дальний как врубил…
— Не надо ничего врубать, — успокоил его Шева. — Выезжать не будем пока. Хотят, чтобы я пешком к ним вышел, значит выйду.
— Грамотно придумали, черти, — сказал Альберт. — Нам их не видно, зато мы как зайцы в свете фар будем, когда выйдем. Я с вами пойду. А Стас от угла детского садика прикроет.
Стас кивнул. Кроме пистолета на поясе у него теперь был автомат Калашникова в руках.
— Запасной выход отсюда есть? — спросил Стас у Дикого.
— Есть, через огород. Калитка на ключ замкнута. Я проведу.
— Не нужно, сам найду. Ключ давайте! А вы со своим "Тигром" лучше со второго этажа подстрахуйте.
— Хорошо, — ответил Дикий.
Он отдал ключ, поднялся наверх, не включая в комнате свет, открыл окно.
Шева с Альбертом вышли за калитку. Встречающие переключили дальний свет фар на ближний, словно приглашая подойти.
Вышедшие не торопясь подошли. Передняя пассажирская дверь открылась, Шева сел в машину и закрыл за собой. "Наверное, потребовали закрыть", — догадался Дикий. Альберт остался стоять рядом. Подсветка салона была отключена, поэтому увидеть из дома людей в машине было не возможно даже в момент открытия дверцы.
Время тянулось медленно. Прошло минут 5, или 10. Наконец, Шева вышел и, не оборачиваясь, пошёл к калитке. Альберт последовал за ним. Когда они заходили во двор, незваные гости снова включили дальний, и задним ходом двинулись к дороге. Выехав на асфальт, машина остановилась, хлопнули дверцы… "Своих подбирают, — понял Дикий. — Не все, значит, в машине были, кто-то с улицы страховал". Мелькнув на секунду в свете уличного фонаря, "лупатый Мерседес" ушёл в сторону села.
— Кавказцы, — сказал Шева во дворе. — От тех, кого лицензии лишили.
Пару дней у нас есть. За это время нужно найти, где они базируются. Не в машине же они живут.
— Найдём, и что тогда? — спросил Дикий.
— А сам как думаешь?
— Я думаю, что они всего лишь исполнители, и это не решение вопроса, — ответил Дикий. — А ещё я знаю пословицу Востока: "Когда собираешься кого-нибудь убить — выкопай две могилы".
— Перед тем как мстить, вырой две могилы, — поправил Шева. — Это из Конфуция. Между "собираешься убить", и "собираешься мстить" — большая разница. Мы собираемся не мстить, а защититься.
— Для меня разницы нет, — возразил Дикий. — Вместо этих пришлют других. А мне здесь жить, у меня семья…
— А как ты хотел? — перебил его Шева. — Если хотел спокойной жизни, нужно было шахтёром оставаться. Рубил бы сейчас уголёк, силикоз[74] себе зарабатывал…
— Ты не предупреждал, что та русско-украинская компания с кавказцами связана.
— Успокойся! — Шева положил руку Дикому на плечо. — Есть ещё другая пословица. Не восточная, но в нашем случае — более точная: "Мечтали о тоннах золота, а получили граммы свинца". Я свяжусь с нашими партнёрами на Кавказе, они решат вопрос с теми, кто прислал этих людей. Других вариантов всё равно нет. Не отдавать же им обратно участок.
— Ладно, — потупившись, согласился Дикий.
По его виду было заметно, что оптимизм Шевы он, мягко говоря, не разделяет.
— Вот и хорошо, — сказал Шева. — Как думаешь их найти? Ты же тут местный.
— Нужно было сейчас за ними проследить, — задумчиво ответил Дикий. — А так… В городе не обязательно в гостиницу, могут и квартиру снять. Если в город уехали, то даже не знаю… Если только через ментов попробовать, машина-то у них для наших краёв приметная. Но тогда вряд ли быстро получится. Ментов и в городе-то не много сейчас на дороге стоит, им же теперь дань в кабинеты заносят. А к нам вообще кроме участкового никто не доезжает.
Старинный кинжал, захваченный при разбойном нападении на ювелира, причудливым образом связывает средневековую секту профессиональных убийц и основоположников террора – ассасинов с международным руководителем терроризма, засевшим в годы Чеченской войны в неприступном горном укрепрайоне. Он практически неуязвим, но неожиданно на территории республики появляется некая «третья сила», как нападающая на федеральные войска, так и жестоко расправляющаяся с полевыми командирами и отрядами моджахедов. На чьей же стороне строго засекреченная оперативно-боевая группа «Сандал»? И какова конечная цель их вроде бы хаотичных и противоречивых, а на самом деле тщательно и хитроумно продуманных действий?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.