Золото сечи - [58]

Дикий поставил бутылку на журнальный столик, взял карабин, и спустился на первый этаж. Растерянность прошла, теперь он знал, что делать. Жена уже умылась и, гремя посудой, возилась на кухне.

— Лена! — обратился к ней Дикий. — Я на объект поеду. Калитку замкну, ключи с собой заберу, чтоб вы с Богданом не забыли, что выходить нельзя.

— А если к нам придёт кто-нибудь?

— Пусть думают, что дома никого нет.

— Всё так серьёзно?

— Всё будет хорошо, не переживай. Да, и Шерифа я с собой возьму, пусть там пару дней побудет.

Он вышел во двор, отомкнул гараж и положил карабин между сиденьями "Альмеры". Затем с помощью лопаты перевернул ведро так, чтобы отрезанная голова осталась внутри, и поставил его в багажник. Туда же погрузил труп собаки, предварительно завернув его в старое одеяло. Канистру с бензином и лопату пришлось взять в салон — в багажнике места не осталось.

По селу Дикий ехал медленно, рассчитывая, что заметив впереди милицейскую машину, успеет развернуться. Хотя, что делать потом, если это случится, представлял слабо. Добравшись до противоположной окраины, посмотрел в зеркало заднего вида. Хвоста, вроде, нет. За селом миновал раскинувшееся справа озеро, прибавив газу, выскочил на подъём, и свернул на грунтовку. Через несколько минут он уже ехал по плато Донецкого кряжа. Свернув с полевой дороги, Дикий проехал ещё около километра, и остановился у оставшихся с войны окопов. Теперь бывшие позиции выглядели как неглубокие, расположенные в определённом порядке, ложбинки. Сторожку отсюда было не видно за холмами.

Выбрав окоп поглубже, Дикий принялся рыть в нём яму. Несколько человеческих позвонков упали на зелёную траву вместе с вынутой землёй. Затем под лопату попал и череп.

— Ну, посмотри немного на солнышко, — проворчал Дикий. — Давно ты уж его не видел и, наверное, больше не увидишь. Никто тебя здесь не откопает. Разбираться, чьи это останки — красноармейца, либо немецкие — у Дикого не было ни малейшего желания.

Выкопав яму глубиной около метра, он решил, что этого хватит. Дальше начиналась каменистая почва, долбить её лопатой было глупо. Он принёс из багажника труп Шерифа, прямо в одеяле спустил его в яму. Туда же вытряхнул из ведра голову Фёдора. Подумав, куда выбросить ведро, решил оставить его пока в багажнике, чтоб отвезти подальше от этого места — шансы, что здесь будут искать, мизерные, но бережёного, как говорится, бог бережёт. Вылив в яму канистру бензина, Дикий бросил туда зажженную спичку. Пламя вспыхнуло так, что он чуть не обгорел.

Быстро погрузив лопату, ведро и канистру, Дикий поехал назад, к озеру, спустился к воде и утопил там ведро. Быть замеченным рыбаками он не боялся — ведро, это ведь не отрезанная голова, ну уронил случайно, когда воды хотел набрать.

Когда он вернулся к окопам, огня уже не было. От ямы исходил тошнотворный запах горелого мяса и шерсти. Стараясь поменьше дышать, Дикий проворно засыпал яму землёй и разровнял, чтобы не было холмика. "Ну вот, начало решению вопроса положено, — подумал он, отъезжая от этого места.

— Теперь к сторожке".

Дверь сторожки оказалась открытой. Дикий вышел из машины и, держа карабин наизготовку, медленно двинулся к входу.

— Чего крадёшься, Андреич? — раздался Лёхин голос со стороны туалета. — Здесь я.

Дикий с облегчением опустил ствол.

— Да чёрт вас знает, что вы тут творите, — ответил он. — Одного жена по ночам ищет, другой с утра так на очко спешит, что дверь за собой закрыть не успевает. Ты хоть бы ружьё с собой брал, а то украдут ещё, пока заседать там будешь.

— Да кто здесь украдёт? — сказал Алексей, на ходу застёгивая джинсы. — А дверь я проветрить открытую оставил. Потому что полы с утра мыть пришлось.

— Федька вчера не помыл после дежурства почему-то.

— Что у него случилось-то? — спросил Дикий. — Он хоть нашёлся?

— Не знаю, — ответил сторож. — Наверно же нашёлся. Ирка ко мне один раз только приходила, вечером.

Дикий обошёл сторожку вокруг и зашёл внутрь. Никаких признаков борьбы здесь не было. Ни снаружи, ни внутри. "Ружья Федькиного тоже нет", — отметил про себя он.

— Ладно, Алексей, поеду я, — сказал Дикий. — Дома по хозяйству работы много. А ружьё ты всё же не бросай. Расслабились тут у меня…

— Да всё под контролем, шеф! — шутливым тоном ответил сторож.

Настроение сегодня у Лёхи с утра было хорошее.

На обратном пути Дикий слежки тоже не заметил. Поставив машину в гараж, он зашёл в дом, сказал жене, что вернулся, и поднялся на второй этаж.

— Иди матери помоги! — сказал лежавшему с книгой в кровати сыну. — Всё лежишь… Спортом бы лучше занялся.

— Па, так ты же сам сегодня выходить запретил, — ответил Богдан.

— Я тебе не про сегодня говорю, а вообще. Иди, сказал! Помощь по дому — тоже спорт. И постель за собой заправить не забудь.

Сын послушно оделся, заправил кровать и пошёл вниз. Дикий придвинул к стене под окно журнальный столик с початой бутылкой коньяка, рядом поставил кресло, положил в него подушку, чтоб было повыше, прислонил к столику карабин стволом к окну, и сел. Из этого окна хорошо просматривались подходы к дому с фасадной стороны.

На своём посту Дикий провёл почти всё время до вечера, но ничего подозрительного так не увидел. "Неужели всё-таки не следят за домом? — думал он. — А как тогда они собираются встретиться? Или не собираются? Может позвонят Шеве, дадут понять, от кого были эти люди, и всё? Объявят срок, в течение которого он должен выполнить их условия… А если не выполнит? Тогда… Тогда мне придётся отсюда уезжать. Иначе убьют. Да и если выполнит, уезжать придётся — не трактористом же идти работать. Правда, тогда убивать меня смысла не будет. Да и сейчас какой смысл? Шеву запугать? Меня, допустим, напугали… Но от меня ведь мало что зависит. Ничего не зависит. Ну и ехали бы к нему в Киев, похищали бы его родню… На меня ведь ему плевать, на сторожа — тем более. А так… А так получается, что они не знают о Шеве конкретики, не знают, где его искать… Значит, должны они всё-таки встретиться здесь. Должны".