Золото сечи - [55]
По пути ему два раза приходилось останавливаться и на несколько минут гасить лампу, чтобы не быть замеченным. Наконец Виталя нашёл пустую "козу" — площадку на колёсах для перевозки крупногабаритных грузов с четырьмя ограничителями, называемыми "рога" — и уложил груз на нёё. Сверху бросил два куска подобранной здесь же транспортёрной ленты, поставил пакет, взял "козу" за "рога" и потолкал её по рельсам. Это было легче, чем нести груз на себе. Никого не интересовало, что он там перевозит — если везёт, значит так надо. Значит, начальник заставил. Не сам же он поработать решил, туда-сюда козу погонять.
Через полтора часа Виталя добрался до околоствольного двора, перегрузил свою ношу в клеть — кабину для спуска-подъёма людей и оборудования — и вошёл в клеть сам. Рычаг для подачи сигнала располагался так, чтобы можно было подать сигнал из клети. Виталя просигналил четыре раза, и Татьяна включила машину на подъём.
— Это что это за бандуру ты вывез? — спросила она, когда Виталя вытащил свою ношу из клети.
— Оно тебе надо? — отмахнулся Виталя. — Я и сам не знаю. Сказали "вези", я и везу. "Газелька" наша встретить должна. Не приехала ещё?
— Я не видела. Может на дороге стоит, думает, что людей забирать, без оборудования?
На счёт того, что не знает, что это за груз, Виталя не соврал. Ему это было и не интересно. А на счёт "Газельки"…
"Газель" подъехала через несколько минут. Белая, грузопассажирская, похожая на ту, которая на шахте в качестве дежурной автомашины использовалась. Номеров и лица водителя в темноте видно не было — к тому времени уже стемнело. Виталя уложил груз на пол "Газели", залез сам.
— Всё нормально? — спросил с кавказским акцентом человек, сидевший рядом с водителем.
Это был Башир — старший группы по приёмке груза. Но Виталя не знал, кто это. Он даже не догадывался, насколько близко находился сейчас от смерти — гораздо ближе, чем в подземелье заброшенной лавы.
— Да, поехали! На развилке перед шахтой меня высади?!
Но выйти пришлось раньше.
— Тормози! — приказал водителю Башир посреди поля.
— Выходи и жди! — эта его команда адресовалась уже Витале.
— Ты позвонить не забудь, что всё нормально! — обиженно сказал Виталя, выходя из машины.
Башир ничего не ответил, прошёл в салон и, судя по звуку вспарываемой ножом мешковины, проверил груз.
— Всё нормально! — наконец сказал он, усаживаясь обратно. — Не забуду! Может, ещё пригодишься. А к шахте сам дойдёшь, тут уже недалеко.
Он отдал Витале его пакет, хлопнул дверью и "Газель", обдав Виталю выхлопным газом и пылью, ушла в темноту.
Виталя сплюнул, забросил Мясоедовскую каску подальше в поле, и пошёл пешком. Дойдя до комбината, забрал велосипед и, как был, в грязной одежде, поехал к ближайшему пруду. На шахте показываться лишний раз, тем более между сменами, смысла не было.
Вода была ещё холодная, и нырять Виталя не решился. Кое-как обмывшись, он вытерся полотенцем, от чего оно превратилось в грязную тряпку. Робу Мясоеда вместе со своим полотенцем Виталя утопил тут же, в пруду. После этого, довольный собой, надел чистую одежду и поехал домой.
Глава 5. Ментов здесь нет
Донбасс, май 2000 г.
Чёрный с лёгким фиолетовым отливом "Мерседес-Бенц" с ростовскими номерами, за большие круглые фары называемый в просторечии "Пупатый", въехал на территорию многостороннего автомобильного пункта пропуска с российской стороны. За рулём был Ислам, рядом с ним Майрбек, на заднем сиденье — Руслан и Сурхо. В строгих тёмных костюмах они чувствовали себя неудобно. Гораздо больше костюмов их раздражало то, что пришлось оставить оружие. Но сегодня они изображают торговых представителей, едущих на Украину налаживать сетевой маркетинг.
— Ты только не говори ничего! — сказал Ислам Майрбеку, постоянно забывающему слово "маркетинг". — Только да, или нет. Остальное я за тебя говорить буду.
Таможенный терминал приятно удивил их своей чистотой, быстротой обслуживания и вежливостью персонала. Очередь на границе в этот будничный день была не большая. Каждый из выезжающих за границу России поочерёдно подходил к окошку, где миловидная девушка с погонами лейтенанта-пограничника проверяла их паспорта. Пока ожидали в очереди, Руслан успел сходить к обменному пункту валют и обменял рубли на гривны. Сумму попутчикам было не видно, а отчитываться Руслан не собирался — по положению среди них он был старшим.
В течение получаса российский пост был пройден и "Пупатый" подрулил к магазину беспошлинной торговли. Не избалованные наплывом покупателей продавцы с интересом рассматривали двоих загорелых, как они подумали, иностранцев. Но рассматривать им довелось не долго — увидев ценники с заоблачными для "Дьюти-фри" цифрами, Руслан и Сурхо вернулись в машину и двинулись в сторону украинского поста.
Украинский пост гостей с юга встретил неприветливо. Большого красивого терминала здесь не было, зато в асфальте перед въездом была огромная выбоина, которую "Лупатый" со своим 130-ти миллиметровым клиренсом кое-как всё же преодолел, благодаря мастерству Ислама.
Сурхо вышел из машины и взял у стоявшего возле шлагбаума пограничника четыре бланка миграционных карт.
Старинный кинжал, захваченный при разбойном нападении на ювелира, причудливым образом связывает средневековую секту профессиональных убийц и основоположников террора – ассасинов с международным руководителем терроризма, засевшим в годы Чеченской войны в неприступном горном укрепрайоне. Он практически неуязвим, но неожиданно на территории республики появляется некая «третья сила», как нападающая на федеральные войска, так и жестоко расправляющаяся с полевыми командирами и отрядами моджахедов. На чьей же стороне строго засекреченная оперативно-боевая группа «Сандал»? И какова конечная цель их вроде бы хаотичных и противоречивых, а на самом деле тщательно и хитроумно продуманных действий?
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.