Золотая Трансцендентальность - [130]

"Война, непохожая на прошлые" — гораздо лучше подходит, чем просто "странная". Хоть и длиннее.

Atkins snorted, and said in voice of bitter amusement: "Spare me your pity."

— Так, прошу пощады, — усмехнулся Аткинс.

"Trapped onboard a sunken ship" — "А куда я денусь с потопшей лодки?". Люблю этот анекдот, чего уж там.

"I think we just made a really. Big. Mistake." — "Облажались по полной. По полнейшей."

"It allows me Nothing…" — "Она Ничто мне-не… даёт…" Сильное несовпадение языков — одинарного и двойного отрицания — повезло прикрыть подвернувшимися по сюжету помехами.

Diomedes craned his neck, trying to peer past Helion — Диомед тянул шею, как псевдоподию. "Craned" же — глагол ходовой, признанный, и восходит к многоклеточным. К журавлям.

… thrusters burning, weapons white hot — раскалив добела клинки и дюзы.

Образ чуточку переполз на соседей — и к приёму такому не гнушался часто прибегать. Туда же, например:

… корявыми масс-мозгами доброхотов, что жить не могут без прусской муштры и кирзового пинка.

… jack-booted Prussian discipline addicts and mass-minded meddling do-gooders.

То есть Helion разграничивает "армейскосапожных муштрозависимых" и "лезущих не в свои дела масс-доброхотов". Неточно у меня? Ещё как. Да вы на это гляньте:

"Yes. Obviously. And…?"

— Да, да, да, да. Ну?

Вырвать из контекста — и готово обличающее орудие. Или:

"Have they allowed someone like you to live again?!" — "Возродили ваше племя?!"

… which killed my horse — чей конокрад порвал Закатика!

… and boy, will we fix them — так починим, что костей не соберёт.

"Afloats use houses pretty roughly" — "Сырые живут небрежно."

Kill the damn thing, Phaethon — Фаэтон, убей это живо.

to stand still and let himself get fixed — подставлять бока под техобслуживание.

Фаэтон отломился от Дафны — Phaethon broke off his talk with Daphne. Я знаю, что "broke off" — прервал.

Мужчины за столом рассматривали Фаэтона так, будто по нему уже впору справлять тризну. | Phaethon saw that all the men around the table were staring at him as if he was doomed.

То есть Phaeton на самом деле — просто "обречён", да и томом ранее "улица" не "оказалась непроходимой дурой" — мостовая "turned out to be a low-grade moron". Ни намёка на мой изысканнейший каламбур.

"And on that day, rioters will topple the edifices of the thinking machines, rapists and looters will fulfill their dark fantasies, and blood, gushes of glorious blood, will run through the streets! Take note of my words!" | "И тогда мятеж обрушит зиккураты компьютеров, насильники, влекомые мечтой, разграбят всё, что не познают, а мостовые смоет кровь! Прелестная, ярая кровь! Попомни слово моё!"

Вольничал — всё равно ведь персонаж на одну реплику.

Рoint is moot — схоластика. Giant purple bugs — пурпурные клопищища. Drives were kept baffled and cold — простылые движки. Dark, stiff, dead (разом) — окоченевшее. Mocking fury — жажда высмеять вдребезги. Looming above — извысока. Captain chair — именно что "трон" капитанский. "Эпицентр вылета" — полностью моя выдумка, и да, знаю, что в миг вылета "эпицентр" станет просто центром. Ещё это я придумал проецируемый напрямую в разум текст (в первой главе) обрывать на полуслове, даже троеточием не оканчивая.

Its floating headdress стало "пернатым кокошником", и Utopia внутри чёрной дырочки обещана была отнюдь не "матрёшечная".

На этой ноте уместно отметить, что я, вообще-то, не за адаптацию. Нам ближе гораздо было бы передать "изношенные детские наряды, пересыпанные лавандой и сложенные в кедровый короб" как "заброшенные в чулан/на антресоли детские наряды", но так не сделал, несмотря на победу Консенсусной Эстетики — то есть как раз разнузданного разгула "перевода и адаптации". Маркони остался не Поповым, и Одиссей Четвёртый выбирал не между португальским и русским.

Проясню: считаю, как пример, уместным вольно использовать слова "первокурсник", "курсовая", "контрольная", "сочинение", "получил отлично", и даже "троечник" — но "получил пять"… Так не надо.

Я — за сохранение причудливостей культур, хотя бы и в сносках. Непорядочно скрывать от читателя, что, например, в таком-то языке не сердце, а печень исполняет метафорическую роль сосуда чувств. Да каждый раз, когда "печень" в переводе Гильгамеша заменяли "сердцем" [159], у меня печень печалилась. Ещё печень кровью обливается из-за приспособленцев, из-за которых ящиком Пандоры и жилой бочкой Диогена стали соответственно пифос и пифос.

Но любопытных вывертов американская культура, увы, нам не показала — только стук жестянок, к бамперу новобрачных привязанных.

(Отповедь адаптациям от словосочетания "японский бердыш" отдалена всего-то на 360 тысяч букв.)

Кстати, раз уж речь о Диогене зашла. Этот разговор:

— И папаня мне ничегошеньки не сказал! Какой же гад! Врун! Мы же с ним виделись, прямо перед ссылкой моей! Где честные? Покажите мне честного! Днём с огнём не сыщешь! Почему Фаэтонов так мало?

— Я, пожалуй, польщён.

был таков:

"And my dad did not tell me any of this when he spoke to me last, when I was going off to the wilderness to go save Phaethon! What a liar he is! Give me an honest man any day! Give me Phaethon!"