Золотая рыбка - [8]

Любимые мною губы изгибаются в ласковой улыбке, возвращая руку куда положено. Правда, в этот раз держит меня не за ладонь, переплетая пальцы, а под локоть. Как в самые стародавние времена. Как повелось.

— Спасибо, Беллз. Но с тобой сегодня все равно никто не сравнится, — и подмигивает мне. И ведет вглубь острова.

Невдалеке, пока пересекаем тот отрезок пути, где только мы, фонари и тропические заросли (но подстриженные и обработанные настолько хорошо, насколько вряд ли сможет предложить любая оранжерея) слышны звуки классической музыки. Нечто знакомое. Бах?.. Да, мне кажется, что он. Французская сюита номер два.

Эдвард дышит ровно и спокойно — мне бы его уверенность. Прижимает меня к себе, создавая пальцами ощущение полной и такой вдохновляющей власти. Ведет меня за собой, и я иду. Отвечает за меня, и я позволяю ему. Больше всего на свете боюсь в этот вечер ударить в грязь лицом. Первое впечатление, говорят, самое важное. Его-то и страшнее всего испортить.

— Сколько приглашено людей? — почему-то додумываюсь спросить об этом только сейчас. С тревогой, какую не спрятать, поглядываю на мужа.

Каллен приостанавливается, вынуждая замереть у живой изгороди по бокам и меня. Музыка слышна тише, когда наклоняется ко мне, заслоняя собой от всего иного. И уверенно рассеивая тучи сомнений, которых здорово поднакопилось в голове.

— Двадцать два человека, включая нас, Изабелла.

— Это «скромный вечер»?

— На Венецианском балу будет четыреста сорок шесть, — он пожимает плечами, — плюс мы и Аро, а значит, четыреста сорок девять.

У меня стынет кровь в жилах. Не те цифры, какие хотелось услышать.

— Ясно…

Эдвард недоволен. Незаметно хмурится, теперь обеими руками обнимая меня. Придерживает за талию, губами коснувшись лба. Дважды, прежде чем отпустить меня. Ровно на то время, пока говорит.

— Все страхи у тебя в голове. Все твои опасения на самом деле беспочвенны. Белла, ты восхитительна. И тебе ничего не стоит поразить всех, кого понадобится, если захочешь.

Я прерывисто выдыхаю, прикрыв глаза.

— Они золотые…

— Ты золотая, — перебивает мужчина, — моя золотая, помнишь? Не думай о них. Просто будь собой.

Меня пробивает на едкий смешок. Тихонький, но для Эдварда заметный.

— Быть собой? Тогда они точно меня не примут. Приду к ним в майке и шортах, попрошу кока-колы за три доллара.

Ласковым движением пальцев Каллен приглаживает мои волосы. Прическу не портит, но коснуться хочет, очень. Это видно.

— Попроси у меня. Сегодня ночью, — ухмыляется. И, напоследок поцеловав еще раз, отпускает, — а сейчас нужно идти. Нас хватятся.

Виновато киваю, оборачиваясь вместе с ним к последнему повороту дорожки. Держу чуть крепче положенного, но ни меня, ни мужчину это не смущает. Пока позволительно. По крайней мере, с такими объятьями мне не страшно.

Как ни странно, загородка из джунглей оканчивается большой беседкой из толстых бревен, срубленных не так уж ровно. Переплетенные на манер плотов в африканских племенах, они неприступной грядой возвышаются над нами. И над человеком, что в освещенной части сего великолепия нас встречает. В буквальном смысле с распростертыми объятьями.

— Мистер и миссис Каллен, — обворожительно улыбается незнакомый мне мужчина, сверкнув идеальной белозубой улыбкой, — ну наконец-то, дорогие мои. Я уже стал думать, что шторм не позволил вам добраться сюда.

У него черные, как смоль, волосы, которые резким контрастом с молочно-снежной кожей бьют по глазам. Радужка его зрачков темная, близка к волосам. А губы ярко-красные, будто накрашенные. Чем-то напоминает мне образы Джонни Деппа. В одном из последних фильмов, кажется, был подобный персонаж — Барнабас Коллинз. К тому же, костюм встречающего тоже неуловимо отдает стариной. И массивная цепь на шее с рубином посередине только дополняет впечатление. Как и острые края воротничка рубашки, напоминающие популярный вампирский плащ.

— Аро, благодарим за приглашение, — дружелюбно приветствует мужчину Эдвард, и я понимаю теперь, как выглядит хозяин вечера. Тот самый «неплохой человек». И все же что-то подсказывает, что у него и без этого хватает «тараканов». Взять бы хоть такой наряд…

— Приглашение ничто, если некого приглашать, — парирует сеньор Вольтури. И оборачивается ко мне, черными глаза проникая едва ли не в душу. — Теперь я понимаю, почему ты так скоро решил жениться, — на удивление нежно улыбнувшись, произносит он, — это самый красивый цветок, какой я когда-либо видел.

От его восхищенного взгляда я краснею. С трудом удерживаюсь, чтобы не опустить глаза, и, выдавив робкую улыбку, вежливо отвечаю:

— Я рада познакомиться с вами, сеньор.

Выражение лица Аро становится таким восторженным, что мне в какой-то момент кажется, что, не глядя на свои цепи и аристократичный вид, он захлопает в ладоши, подскочив на месте прямо сейчас. Как ребенок.

Однако вместо этого итальянец с обожанием мне кивает.

— Я не менее рад, Изабелла. Вы очаровательны.

Они сегодня договорились засыпать меня комплиментами, не иначе. Кажется, на моем лице горит уже вся кожа. Ни одной клеточки, незардевшейся бы от подобных слов, не осталось.

— Ты смущаешь ее, — со смешливым укором говорит Эдвард. Сквозь ткань палантина, что я набросила на плечи, поглаживает кожу. Успокаивает меня.