Знание-сила, 2009 № 04 (982) - [10]
История — это сумма человеческого опыта, это, в конечном счете, рассказ об историческом опыте человечества в целом и отдельных народов. А исторический опыт есть история преодоления бесконечной череды проблем и разрешения конфликтов. И я думаю, самое полезное, что могут извлечь молодые люди нашего времени из прошлого, — узнать, как их предшественники решали свои проблемы и как разрешали конфликты. Мне это кажется существенным еще и потому, что может помочь людям избавиться от апокалипсического сознания, к которому у нас, увы, есть склонность. Чуть что — ужас, конец света; история как раз учит тому, что не конец, и не такое переживали — и ничего, живем дальше.
И конечно же прошлое — это прежде всего материал для размышлений. На нем можно и нужно учиться думать. Между прочим, в ЕГЭ по истории такая операция предполагается. Задание по истории состоит из трех частей: две — на знание «фактического» материала, а третья предлагает выбрать одну из двух интерпретаций какого-то исторического события и объяснить, аргументировать свой выбор. Парадокс в том, что как раз это самое осмысленное и самое важное, на мой взгляд, задание как бы не обязательно. Знать даты — необходимо, иначе будет плохая отметка, а думать — не обязательно, «тройку» и так получишь. А должно быть ровно наоборот.
— Тезис о лучшем менеджере всех времен и народов, заколоченный в новый учебник по истории, который рекомендуется школам как официальная историческая доктрина, можно выдать за результат серьезных размышлений о советском прошлом; полагаю, автор учебника Филиппов так и считает…
— Положим, историческая наука тут вообще ни при чем, дело в ложных ценностях, которые исповедует автор и которые я считаю неприемлемыми и крайне вредными, губительными для нашего общества. Логика Филиппова и его единомышленников основана на идее, что государство превыше всего, его интересы выше наших частных мелких интересов и самой человеческой жизни. Когда я слышу «государству нужно», «государство нуждается», «государство хочет», «потребности государства» и пр., хочется спросить: а где это самое государство? Нельзя на него взглянуть? Имею же я право посмотреть на то, чему в жертву было принесено столько человеческих жизней и завтра может быть принесена моя. Но я вижу только офисы чиновников, нанятых как раз для того, чтобы мне и моим согражданам было удобнее, безопаснее, благополучнее жить. Мне непонятно, зачем вообще нужно государство, уничтожающее собственных граждан? Мне представляется, что могущество государства — не в промышленности и в сельском хозяйстве и уж тем более не в военной силе, а в благополучных людях, и я исхожу из того, что выше всего жизнь человека и его благополучие. Но, заметьте, это уже моя гражданская позиция, но не позиция историка, поскольку речь идет об интерпретации прошлого, выходящей за рамки «источникового знания».
И все-таки появление этого учебника — тоже не конец света, он не сможет ни перевернуть жизнь, ни определить отношение к истории следующих поколений.
— Даже если он останется единственным учебником, категорически рекомендованным всем школам страны?
— Даже в таком случае. Школа — не единственный источник знаний о прошлом. Сегодня человек сталкивается с массой самых разных знаний и толкований истории. В телевидении по одному и тому же каналу можно увидеть и основанные на документах, и проникнутые антисталинским пафосом «Исторические хроники» Н. Сванидзе, и не имеющую никакого отношения к исторической науке «Гибель империи: Византийский урок». Газеты, журналы, книги полны самых разных интерпретаций исторических событий. А для молодого человека еще важнее возможность включить компьютер, выйти на справочный сайт или на форум любителей истории — и столкнуться с таким обилием фактов и мнений, о котором мы в нашей молодости и не подозревали.
Какое будущее глядит на нас со страниц учебников истории?
Алексей Кузнецов
Вопросы «Чему учить?» и «Для чего учить?» во все времена были центральными в любой образовательной модели. В гуманитарных предметах они, пожалуй, имеют особую остроту — ведь здесь ученик усваивает не только знания и навыки их использования, но и в значительной степени формирует нравственные основы своего мировоззрения.
Автора, преподавателя истории московской школы, пригласили к разговору о том, как сегодня реализуется эта задача в курсе преподавания новейшей истории России в старшей школе.
Для начала позволим себе нарисовать некоторую фантастическую картинку: насколько можно судить, в нынешних условиях она совершенно невозможна; хочется надеяться, что не будет возможна никогда.
Представим себе, что в Федеративной Республике Германия вышел в свет учебник истории для старших классов немецких школ, в котором говорится, что участие Германской империи в Первой мировой войне было вынужденным ответом на империалистическую политику западноевропейских держав. Что в приходе к власти в 1933 году партии Гитлера виновато исключительно враждебное окружение страны, в первую очередь, Великобритания и Франция. Что правительству нацистов удалось в кратчайшие сроки восстановить экономику страны, разрушенную Великой депрессией (основную ответственность за которую несут, понятное дело, США). Что внутренняя и внешняя политика Гитлера вызывала (по крайней мере, до 1943 года) поддержку и одобрение подавляющего большинства населения Германии; и это неудивительно, так как сильная, проповедующая (иногда с небольшими перегибами) национализм власть — исторически детерминированный путь развития германского государства. Что воссоединение исконно германских земель (Австрия, Саар, Судетская область, Данциг) отвечало чаяниям германского народа и было освобождением Отечества. Что репрессии в Германии, к сожалению, имели место, однако их масштаб и жестокость значительно преувеличены, и считать репрессированными надо только тех, кто был приговорен к смертной казни судами по политическим мотивам. Что большинству немецких евреев дали в 1934–1939 годах возможность спокойно уехать из страны. Что вермахт во Второй мировой войне (которой Гитлер, собственно говоря, не хотел, и ответственность за ее начало в большой степени лежит на противниках Германии) сражался мужественно и по-рыцарски, а преступления против человечности (масштаб которых тоже нуждается в уточнении, ибо Нюрнбергский процесс — не более чем суд победителей) совершались СС, гестапо и коллаборационистами из числа населения оккупированных территорий. Что уничтожение миллионов советских военнопленных было для Гитлера не только вопросом политической целесообразности, но и ответом на гибель немецких военнопленных в русском плену в ходе Первой мировой войны, инициатором которой была не Германия.
