Знаменитые авантюристы XVIII века - [131]

Был еще опыт с отысканием клада. На этот раз клад состоял не из вещественных, а из духовных сокровищ — книг и рукописей магического содержания, зарытых будто бы 600 лет тому назад на земле графа Медем, жившим в то время в тех местах великим волшебником. Клад, конечно, стерегут злые духи, но Калиостро, сумевший узнать о самом кладе, брался, разумеется, и добыть его, хотя предупредил, что это предприятие сопряжено с ужасными опасностями. Но делать нечего, надо рискнуть, потому что если этот клад достанется в руки приверженцев черной магии, то мир ожидают бесчисленные бедствия, и, наоборот, если поспешат и овладеют добычею белые маги, то могут осчастливить все человечество. Значит, было из-за чего постараться. Калиостро начал с того, что рекомендовал всей семье и домочадцам Медем соединить их молитвы с его молитвами, чтобы небо даровало им успех. Затем он указал в точности ту местность, где следует искать клад. Для большей убедительности он вновь заколдовал того же мальчика Медем, и тот оповестил, что видит недра земли и в них груды золота и бумаги. Теперь надо было сначала одолеть злого духа, стерегущего клад; эта операция, подробности которой маг хранил в секрете, продолжалась несколько дней подряд. Наконец он объявил, что враг побежден и что можно приступить к открытию клада. Но дело как-то было отложено еще на некоторое время, а потом наш кудесник умчался в Петербург.

В Митаве его дела дали в общем выводе превосходный итог. Все были им успешно одурачены, ни одного протестующего голоса не поднялось. Ему дали рекомендательные письма в Петербург, которые сразу открывали ему доступ в высший круг столичной аристократии. Он мечтал распространить там свое масонство. Для того чтобы окончательно упрочить за собою успех, он уговорил ехать с собою в Петербург г-жу Рекке, которая окончательно уверилась в его сверхъестественном могуществе и стала слепым орудием в его руках. Столица сулила ему богатую добычу; он, впрочем, и в Митаве хорошо поживился: многие из новообращенных масонов почтили его щедрыми подарками, деньгами и вещами, и он принимал их без церемонии. К сожалению, расчеты его на г-жу Рекке провалились по его же собственной вине. Мы уже упомянули о том, что в сущности этот граф-кудесник был грубое животное, неотесанный сицилийский мужик. Однажды в кругу семьи Медем его внезапно обуял дух бахвальства самого дурного тона: он начал хвастать, что ни одна женщина не устоит перед ним, ибо ему известен секрет, как их покорять немедленно и наверняка. Мало-помалу, войдя во вкус, он углубился в такие подробности процедуры покорения, что присутствовавшие нашли себя вынужденными насильно заткнуть этот прорвавшийся фонтан грязного красноречия. На этой беседе присутствовала и г-жа Рекке. Особа в высшей степени скромная и глубоконравственная, она была не только возмущена, но и испугана выходкою своего идола. Правда, она объяснила этот припадок Калиостро тем, что им по временам овладевают духи тьмы, с которыми он ведет вечную борьбу; но тем не менее ехать с ним в Петербург наотрез отказалась. Наш герой отправился один.

В Петербурге Калиостро сохранил свое имя, но выдал себя почему-то за полковника испанской армии и вместе с тем врача. Как полковник он, конечно, никого не мог к себе привлекать, но как врач заинтересовал публику; к нему потянулись разные недужные люди. Он осматривал больных, давал лекарства; денег не брал, но даже раздавал бедным свои деньги. Это тотчас принесло свои плоды; о бескорыстном враче заговорили по всему городу, о нем узнали при дворе. Услыхал о нем, разумеется, в числе прочих, и испанский посланник и заинтересовался своим земляком. Что это за полковник испанской армии Калиостро? Испанская знать вся была известна посланнику; такого имени среди грандов он не помнил. Он навел справку в своем генеральном штабе, и оттуда ему ответили, что в списках испанского войска такого полковника не числилось и не числится. Посланник на всякий случай тотчас опубликовал об этом в петербургских газетах. Но это уже не могло принести нашему герою большого вреда; он успел упрочить свою врачебную славу, его нарасхват звали в самые знатные петербургские дома. Сумел он проникнуть и к всемогущему князю Тавриды; говорят даже, что Потемкин посещал его.

Вскоре, однако, Калиостро пришлось оставить Петербург. Вот как происходило дело. У какого-то богатого аристократа, князя и приближенного человека Екатерины, сильно захворал грудной ребенок, его единственное детище. Родители обращались к помощи всех известнейших врачей, но ребенок чах и таял, и надо было с часу на час ждать его смерти. В этой крайности обезумевшие от горя родители вспомнили о Калиостро и кинулись к нему. Он осмотрел маленького больного и сказал, что вылечить его — пустяковое дело, только для этого необходимо, чтобы ребенок был передан ему; он увезет его к себе домой и будет лечить сам, родители же некоторое время не должны даже и навещать его. Нечего делать, согласились и на такие условия. Калиостро продержал у себя ребенка с месяц и потом возвратил его родителям в самом деле вполне поправившимся. Но через несколько времени мать с ужасом распознала, что это не ее ребенок. Все «лечение» Калиостро состояло в том, что он подыскал где-нибудь у чухонцев ребенка такого же возраста и вида, как врученный ему на излечение, и передал его родителям своего пациента. Конечно, на такое врачевание была принесена жалоба императрице, и она распорядилась немедленно выслать Калиостро из России. Говорят, что толпа чуть было не устроила разгрома квартиры кудесника. Рассказывают еще о том, что петербургские врачи подали императрице прошение, чтобы Калиостро было запрещено лечить народ, потому что он, продавая разные эликсиры вечной юности и приворотные зелья, подрывает авторитет научной медицины и может нанести вред своими снадобьями. Калиостро же, будто бы, чтоб поддержать свое обаяние, предложил врачам интересное состязание: составить микстуру из ядовитых веществ и принять ее поровну ему, Калиостро, и врачам, его противникам; кто выдержит в этом искусе, тот и прав. Конечно, это состязание не состоялось.