Значит, я умерла - [62]

Клаус сделал глоток вина.

— Я понимаю, для тебя это большое потрясение, но все же попробуй взглянуть на это дело с его точки зрения. У него всего один сын, и этот драгоценный для него мальчик однажды выбрал прямую дорогу к саморазрушению. Ты ведь представляешь, какое это было для него горе? Как разрывалось у него сердце?

— Только не говори мне, что отец всю жизнь сводил меня с ума из любви ко мне.

— Не думаю, что твой отец знает, что такое любовь, — ответил Клаус. — У него это чувство заменено тягой к тотальному контролю.

— Он годами использовал смерть Мирей как оружие против меня, — сказал я. — Именно так он заставил меня работать у него.

— Недолго, — заметил Клаус. — Ты ушел, как только понял, что отец отмывает деньги через свои отели.

— Но он продолжает пользоваться этой ложью, чтобы отобрать у меня опеку над сыном. — На том документе стояло имя Джульетты, но это не имело значения. При всем честолюбии сестры, я был уверен — за ней стоит отец. То есть он либо настроил ее начать войну против меня, либо прикрылся ей, как щитом.

Клаус уставился на меня:

— Как? Он же не может рассказать всем, что ты это сделал. Потому что если начнут копаться в твоих грехах, то и его тоже выплывут наружу.

Клаус, конечно, был прав, но мои мысли уже пошли в другом направлении. Отец как-то узнал, что я раньше вернулся из Бангкока. Я специально поменял планы, чтобы успеть на встречу с доктором Хэвен, не ставя в известность никого из домашних, но отец как-то узнал, что в пять часов утра я заезжал домой. Правда, он живет через улицу, и нет ничего странного, если отец встал рано, выглянул в окно и увидел меня. Но, зная, как далеко он может зайти, я засомневался, уж не шпионил ли он за мной да и за моей женой тоже.

— Тео? — окликнул меня Клаус. — Ты о чем задумался? Что случилось?

— Клаус, как ты думаешь, мог мой отец убить Кэролайн?

— Что? Зачем?.. Да он на нее надышаться не мог. С какой стати ему было убивать ее?

В памяти ожила моя последняя встреча с женой. В пять утра я своим ключом открыл дверь нашего дома и тихо пошел по лестнице наверх. Мне нужно было взять там кое-какие вещи для сеанса с доктором Хэвен, в том числе потертого плюшевого тигра, которого когда-то купила мне в Берлинском зоопарке мать. Я едва не подпрыгнул, когда понял, что Кэролайн уже встала. Я услышал ее слова: «Может, поднимешься, Бен? Мне просто не терпится. Неужели мы наконец это сделаем?»

Я застыл на месте, но она уже услышала мои шаги и открыла дверь спальни. Увидев меня, пришла в ярость — я понял это по ее глазам. «Что ты тут делаешь? — Живу, если ты забыла», — ответил я.

О том, что случилось дальше, вспоминать не хотелось.

— У Кэролайн был любовник, — сказал я.

— Думаю, что твоему отцу это безразлично, — отозвался Клаус. — Он сам обманывал первую жену со второй, вторую — с твоей матерью, а твою мать… — Он глотнул еще вина. — Единственный человек, кто, по-моему, всегда ненавидел Кэролайн, — это твоя сестра.

Но я уже не слушал. У меня возникла идея. Не исключено, что мой отец действительно любил Кэролайн на свой лад; но его любовь смертельно опасна для тех, кого он любит. Он сумел обернуть себе на пользу ее смерть, а значит, и сама смерть вряд ли была случайной.

Глава 35 Дейрдре

Пришла пора наведаться в логово льва. После смерти Каро я видела племянника лишь дважды, в том числе на похоронах. Поэтому, когда позвонила в дверь, мое сердце буквально рвалось на части между желанием выполнить последнюю просьбу сестры и чувством вины. А тут еще две рогатые гаргульи оскалились на меня со второго этажа, как будто знали, что я задумала…

Дверь открыла няня Глория Ривера, — и расплылась в улыбке при виде меня:

— Дейрдре! Как приятно… — Судя по голосу, она и впрямь была рада. — Тедди будет счастлив увидеть свою тетю.

— Как у малыша дела?

— Нормально. — Она перешла на заговорщицкий шепот: — Но ему одиноко, бедняжке… Отец уехал, а мальчик даже не понимает, что мама больше не вернется.

— Я и то не могу до конца понять, хотя я взрослая.

— Ди-и-и-и! — раздался торжествующий вопль Тедди с верхней площадки. Мальчик побежал вниз; не добежав до конца четырех ступенек, притормозил и прыгнул, приземлившись на четвереньки, как лягушонок.

— Тедди! Нельзя так прыгать! — рассердилась Глория.

— Я — лягушка, — заявил Тедди в ответ. — Лягушки прыгают.

Я обняла его.

— Прыгай, но осторожнее, лягушонок.

— Я могу спрыгнуть с пятой ступеньки, — сообщил племянник. — Хочешь посмотреть?

— Он все время скачет; того и гляди, голову расшибет, — сказала Глория.

Тедди оттолкнулся от меня и бросился вверх по лестнице.

— Пошли играть, Ди-и-и-и!

— Пойду пока, приготовлю ланч, — сказала Глория. — На ланч у нас сыр гриль, потому что Тедди сейчас ест только это, но тебе, если хочешь, я могу приготовить что-нибудь другое.

— Сыр на гриле — самое то, спасибо. — Пусть Глория подольше побудет на кухне, мне это как раз кстати. — Тедди, где ты? — окликнула я, поднимаясь по лестнице. В доме сестры полно арок, статуй и всяких других интересностей, и мне давно хотелось исследовать его, но Каро предпочитала, чтобы мы встречались в ее офисе или в ресторане, так что я почти не бывала здесь.