Значит, я умерла - [50]

И мы пошли. Оба полицейских смотрели нам вслед с таким выражением, какое бывает у мультяшных персонажей, когда их переедет грузовик.

— Давай сначала выйдем на улицу, а уж там поговорим, — сказала Ларайя. — А то в таких местах и у стен есть уши.

Мы вышли на Пятьдесят первую улицу, перешли Третью авеню. Всего в половине квартала от нас был парк, известный жителям Нью-Йорка как Зеленый акр. Преувеличение, конечно, — по размеру он меньше акра, но что зеленый, то да. Мы пошли туда, уселись на бетонную скамью и примерно с минуту созерцали в дружеском молчании струи каскадного водопада в северной оконечности парка.

— Я так и не поняла, что это сейчас было? — нарушила молчание я, слегка успокоившись. — Теодор Трэкстон дал мне твою визитку. Я даже не думала ею пользоваться. Как ты узнал про Обри?

— Из интернета, пока ехал в такси, — объяснил Ларайя. — Еще раньше мне позвонил мистер Трэкстон — может быть, сразу после разговора с тобой. Он странный тип, но уж если берет кого-то под свое крыло, то никогда не делает это наполовину.

— Я чуть от злости не лопнула, когда ты назвал меня жертвой, — призналась я. — Ведь это я надрала этому Обри задницу, как он того и заслуживает.

— В глазах закона важно, чтобы ты действовала в целях самообороны. Закон косо смотрит на попытки граждан брать правосудие в свои руки.

— И что мне теперь делать?

— Рассказать мне, что случилось вчера, — ответил Ларайя. — После мы свяжемся с АДА и составим полицейский рапорт о происшествии.

— Но я не хочу…

— Придется, — жестко пресек мои попытки возражения Ларайя. — Не беспокойся — большую часть этой работы я сделаю сам, без твоего участия. Но, раз он решил подать на тебя в суд, надо, чтобы и твое видение событий было зафиксировано документально.

— Я рассказала об этом Джуд Лазаре, подруге моей сестры. Она работает в мэрии, в отделе по связям с общественностью. Когда Обри меня облапал, я не знала, куда кинуться. Голова шла кругом. А офис Джуд всего в паре кварталов от его квартиры, вот я и решила зайти к ней.

— То есть ты пошла к ней сразу после нападения? Отлично! — Адвокат выглядел очень довольным. — Любой свидетель, каждая подробность произошедшего нам на пользу.

Просто удивительно, как расспросы могут стимулировать память. Я вдруг вспомнила, что рассказала о нападении еще и Риган. Тут Ларайя заговорил о «Снаппе».

— Ты знаешь, что можешь подать на них в суд? Они сознательно подвергали тебя опасности.

— Так-то оно так, но копы только что жарили меня на медленном огне, выспрашивали подробности из моего прошлого… Я не хочу, чтобы это всплыло наружу.

— По закону они не имели на это права, однако в руках богатых людей закон проявляет порой недюжинную гибкость, — сказал Ларайя. — Но дело необязательно доводить до суда. Можно взять отступные. И если в этом «Снаппе» сидят не полные дураки, то они такой шанс не упустят.

— Но разве мне не придется изображать перед всеми жертву?

— Тебя использовали, Дейрдре. Твои работодатели воспользовались твоим подчиненным положением и выступили практически в качестве сутенеров. Они ведь знали, куда и к кому тебя посылают. Поэтому нет ничего постыдного в том, чтобы встать и сказать об этом во всеуслышание. Твое молчание выгодно прежде всего им, а не тебе.

В горле у меня встал ком, который не сразу позволил мне ответить.

— Можно я подумаю?

— Конечно. Я знаю, неделя у тебя выдалась тяжелая, — сказал Ларайя. — Кстати, я не сказал тебе, как мне жаль Кэролайн. Она была таким теплым, душевным человеком…

— Ты ее знал?

— Я был на их свадьбе, — ответил он.

Я его не запомнила, но это не странно: я сама всю свадьбу хоронилась по темным углам и слиняла оттуда, едва представился удобный случай. Подружкой невесты была Джуд.

— Теодор говорил мне, что ты друг Тео, — сказала я.

— В колледже мы крепко дружили, но Тео так и не простил мне того, что я работаю на его отца.

— Почему?

— Они антагонисты, эти двое, — объяснил Ларайя. — Как-то я сказал Тео: «Назови мне еще хотя бы одного юриста-филиппинца, работающего на высококлассную юридическую фирму типа "Каспер Питерс Макналли"». Правильно — таких больше нет. Я один. И работаю там по личной рекомендации Теодора. Но для Тео мое согласие работать на его семью стало чем-то вроде предательства. «Ты влипнешь в его паутину, из которой не выберешься», — твердил он мне. По его словам, отец никогда не делает ничего без выгоды для себя и за любую свою помощь ждет благодарности с процентами.

Мне захотелось расспросить его о схемах отмывания денег, но я удержалась, зная, что это бесполезно.

— А ты знаешь, что Тео сейчас в Берлине?

— Шутишь? — Он помотал головой. — Черт… Вот до чего доводят попытки вмешаться.

— Какие попытки?

— Извини, я слишком много болтаю, — сказал Ларайя. Минуту он молчал и вдруг спросил: — А ты знаешь, почему отношения между твоей сестрой и Тео испортились так внезапно?

— Каро никогда мне об этом не рассказывала.

— Да, мне тоже. — Ларайя улыбнулся. — Но интересно. Они ведь были так близки в свое время…

— Теперь я точно знаю одно — моя сестра рассказывала мне далеко не все о своей жизни.

— Не хочу показаться циником, — ответил адвокат, — но для людей это обычное дело — не посвящать самых близких в подробности своей жизни.