Значит, ты жила - [27]

Она вновь преисполнилась надеждой. Все, что она хотела — это верить в меня.

— Я потихоньку готовлю ход, который произведет настоящую сенсацию, Бернар…

— Каким образом?

— Я не буду приобщать письма к делу до процесса. Подожду, пока вас не изобличат… Когда помощник генерального прокурора изложит свои аргументы и убедит присяжных в Вашей виновности, вот тогда я вытащу письма. Это несомненно окажет психологическое воздействие… Благодаря таким неожиданным эффектам спасено немало жизней!

Спасти жизнь! Я думал, как сохранить свою. Я уже видел как моя окровавленная голова отделяется от тела…

Сильви права, надо поступить именно так. На этот раз она оказалась хорошим политиком.

— Отлично, Сильви… Действуйте, как вы считаете нужным… Я полагаюсь на вас.

Похоже, она была довольна. Напряжение исчезло, она расслабилась. Пригладила лацканы своего костюма. На ней была довольно нелепая соломенная шляпка, напоминающая уменьшенную модель головного убора членов Армии спасения. В сущности, Сильви походила на члена этой Армии. У нее был свойственный им цвет лица, манеры и робкая отвага… Она была мистиком. Она испытывала потребность посвятить себя своей вере, ибо являлась потенциальной мученицей.

Наступило продолжительное молчание, изредка нарушаемое гулкими звуками тюрьмы, напоминающими тот шум, которым обычно полны большие провинциальные отели. Далекие приглушенные звуки… За дверью моей камеры какой-то заключенный мыл шваброй коридор и напевал песенку, перевирая мотив…

Я протянул Сильви руку.

— Сам Бог послал мне вас, Сильви!

Ее рука, тонкая, сухая и холодная, тяжело, будто камень, упала на мою ладонь. Она разжала пальцы, и мне представился паук, расправивший свои лапки. Это прикосновение было мне противно.

Я вспомнил теплую кожу Андре… Ее пыл, ее нежную томность счастливой женщины. Сколько в ней было жизни, в Андре! Как приятно было ее ласкать, как легко — любить!

Я закрыл глаза. И Сильви решила, что ее ледяное прикосновение дарит мне блаженство. Она приблизилась ко мне в ожидании поцелуя, но я почувствовал, что не в состоянии ее поцеловать.

Потихоньку в глубине души, в самых сокровенных своих мыслях я снова обратился к Андре.

«О, Андре, значит, ты жила, а я об этом не знал. Я думал, что, убивая тебя, я лишь оправдываю твое молчание… Но я в самом деле тебя убил…»

Я познакомился с ней в студенческой столовой, где мы обедали, недалеко от Люксембургского сада… У нас там была своя салфетка в шкафчике под определенным номером, и когда мы не допивали до конца наш графинчик дешевого вина, мы находили его нетронутым, обедая в следующий раз… Мы передавали друг другу солонку и обменивались улыбками… Однажды днем, гуляя в саду около кукольного театра, я увидел ее; она сидела на скамейке и зубрила физику…

Я присоединился к ней, а потом вместе с детьми мы вошли в кукольный театр…

Из-за одного только этого дня, наполненного простодушной нежностью, я не имел права сомневаться в ней. Сильви права: преступление слабого человека! Слабак! Что сделал я для того, чтобы завоевать ее вновь? Ничего! Я прожил жизнь с ней рядом, закрыв глаза, чтобы не видеть ее больше. Но она существовала! Ты жила, Андре! Ты жила, любовь моя!..

— О чем вы думаете, Бернар?

— О вас! — нагло соврал я.

— И что же вы думаете обо мне?

— Я уже говорил вам об этом: вы — мое благословение, мое прощение!

— Да, — вздохнула она. — Да, да!

Она подставила мне свой дряблый рот для поцелуя. И я прикоснулся губами к ее безжизненным губам.

— Мне надо идти, у меня в конце дня назначена встреча по поводу писем…

И она в очередной раз ушла. Ее визиты длились недолго, но сегодняшний, как мне показалось, затянулся.

Глава XIII

Преступление слабака!

Зачем в приступе глупой ревности она бросила мне эту правду в лицо? Преступление слабака!

Я размышлял об этом непрерывно, часами. Этот было настолько очевидно. Я всегда был слабаком. И убил я из слабости, верно, ибо у меня не хватило мужества дать отпор, стать тверже духом… Но хватило сил взглянуть и понять.

Так же было и с моими экзаменами, уже тогда… Если я не знал, я закрывал глаза, а потом со злостью перечеркивал листок. Уничтожить то, что я не мог одолеть! То была защитная реакция труса! Уничтожить все…

Андре в конце концов изменила мне, когда поняла, что я неизлечим. В объятиях другого черпала она силы, чтобы выносить меня…

Когда я выйду из тюрьмы…

Ну что ж, я отправлюсь на кладбище, я встану у ее могилы, словно у края колодца, откуда до меня донесутся потусторонние голоса.

Где ее похоронили? Весь последний период биографии Андре ускользнул от меня. Мне придется отправиться на поиски ее могилы. А отыскав могилу, я постараюсь осознать, что лежащая здесь покойница — моя. Ведь ее смерть — мое творение… Быть может, я превращу свое преступление в акт любви? Силой воли, силой внушения. Эта могила представляла собой мое последнее земное благо!

Я любил Андре сильней, чем когда-то прежде, совершенно новой любовью. Любовью, которую возвысило мое горе.

* * *

И снова Сильви! Опять она!

Меня мутило от ее костюма. И от ее запаха. Она пахла уже не Парижем, а смертью. И странной какой-то смертью, несимпатичной…