Злые пьесы - [27]

Агнес: Конечно, не могли! Значит, ты что-то путаешь! Кто тебе сказал, что он позавчера…

Томас: Да его жена рассказала! Я вчера снова за город ездил, мимо проезжал и решил заглянуть… Нас только трое было, он бы наверняка пригласил нас всех перекусить… И вдруг открывает какая-то женщина, заплаканная, вся в черном…

Агнес: Ну да, если он только две недели назад…

Томас: Да я сам его видел… на столе он лежал!

Агнес встает, идет к серванту, достает альбом, раскрывает его перед Томасом.

Агнес: Вот, смотри.

Томас: Держите меня, я сейчас отрублюсь… Не иначе, кто-то деда разыгрывает. То-то он шары выкатит, когда второе извещение о смерти Тишендорфера получит…

Агнес: Томас! Разве такими вещами шутят! Да кому такое в голову взбредет?

Томас: Типография Альфонса Фэрбера… Луссерштрассе, двадцать шесть….

Агнес: Но ведь это же… совсем рядом с нами…

Томас: Все, плакали мои денежки на бензин.

Агнес: Погоди, не убегай… Я тебе сейчас чего-нибудь принесу… И потом, я же должна еще тебе дать яблочный штрудель для папы… Или он опять уехал на монтаж?

Томас: Да нет, он только на следующей неделе уезжает.

Агнес: Куда?

Томас: В Штирию куда-то…

Из спальни появляется Йозеф. Шаркая шлепанцами, движется к столу.

Томас: Привет, дедуль.

Йозеф: Привет, Томас. (Замечает на столе свой альбом.) А это как здесь оказалось?

Агнес: Да ничего ему не сделается.

Йозеф рывком придвигает к себе альбом.

Томас: Мы просто кое-что посмотреть хотели.

Йозеф: Нечего там смотреть.

Томас: Нет, дедуль, правда, тут такое дело чудное, ты вообще отрубишься.

Йозеф: Что я сделаю?

Агнес: Томас был вчера в Волькерсдорфе.

Томас: Семьдесят километров туда и семьдесят обратно. На бензин, между прочим, потратился.

Йозеф: Альбом не смей больше трогать!

Агнес: Он и к Тишендорферу зашел.

Йозеф: Нечего его без спроса брать и без толку глазеть.

Агнес: У Тишендорфера он был, ты что, оглох?

Йозеф: Что-то я устал… Пойду снова прилягу…

Томас: Дедуль, у твоего одноклассника, про которого ты думал, что он две недели как помер.

Йозеф (Ретируясь в спальню.): Помер — значит помер.

Йозеф захлопывает за собой дверь. Томас, бросив озадаченный взгляд на Агнес, бежит следом за ним, приоткрывает дверь и кричит в щелку.

Томас: Представляешь, дедуль, он, оказывается, не две недели назад умер, а только позавчера.

Томас медленно пятится от двери, в которой, с недоверием во взгляде, показывается Йозеф.

Томас: Знаешь, дедуль, я бы тебе и рассказывать не стал, но подумал, вдруг ты перепугаешься, когда второе кряду извещение получишь…

Йозеф беззвучно смеется. Томас недоуменно оборачивается к Агнес.

Томас: Что это с ним, а?

Агнес: Йозеф, кто-то сыграл с нами очень скверную шутку.

Йозеф: На машине он, видите ли, будет разъезжать, с молодой женой забавляться, еще и детей на свет производить. Вот она где — скверная шутка! И от чего же он умер, наш старина Тишендорфер?

Агнес снова приносит из спальни альбом.

Томас: Жена его сказала: сердце… Спать лег — а утром не проснулся.

Йозеф:…«Внезапно и скоропостижно ушел от нас…» Точь-в-точь, как в извещении и написано.

Агнес (Раскрывая альбом.): Да как же ты не поймешь? Извещение-то мы уже две недели как получили. Ты еще сказал, мол, как жаль, что так поздно доставили, иначе ты непременно поехал бы на похороны.

Йозеф: А когда это случилось на самом деле?

Томас: Позавчера…

Йозеф: Вот и допрыгался… Перья тут распускал, понимаешь, все здоровьем своим бахвалился.

Агнес: Погоди, меня сейчас прежде всего интересует, кто… Йозеф? Уж не ты ли это, чего доброго?

Йозеф делает вид, будто не слышал вопроса.

Агнес: Йозеф? Я тебя, кажется, о чем-то спросила? Говори, это ты заказал в типографии извещение?

Йозеф блаженно улыбается, глядя в пустоту.

Томас: Ну вообще… Вот будет номер, если окажется, что дед умеет колдовать, как африканский шаман.

Агнес: Может, ты это извещение еще и ему послал?

Йозеф (Прихлопнув ладонью по альбому.): Глупости! Вполне достаточно того, что человек вот тут оказался. Если он тут — считай, что ему уже крышка. Ишь, чего захотел… Жить как у Христа за пазухой, да еще и долго! Дудки! Со мной этот номер не пройдет.

Томас: От тебя, дедуль, прямо жуть берет.

Йозеф: Это был не человек, а сплошное недоразумение.

Агнес: Но тогда ты… тогда ты…

Йозеф: Ну, кто, кто я?

Агнес: Получается, что это как убийство!

Йозеф: Ладно тебе всякий вздор молоть, старая. Я только предвидел кое-что и отдал это свое пророчество в печать, вот и все. Просто у меня есть чувство формы.

Томас (Пятясь по направлению к прихожей.): Ну тогда я… В общем… Я того… пошел, значит…

Йозеф: Погоди, получишь от меня кое-что… Ты хороший мальчик…

Йозеф вытаскивает из кармана несколько банкнот, дает их Томасу, тот, не считая, сует их в карман и торопливо уходит.

Агнес: Это ты убил Тишендорфера.

Йозеф: Не надо ему было со мной тягаться.

Агнес: Значит, ты признаешь, что ты его убил?

Йозеф: Ничего я не признаю. Я тебе уже сказал, как все было. Просто я это знал. Наперед знал, всегда знал, что когда-нибудь я, я один окажусь на самой вершине…

Агнес смотрит на него долго и пристально, как будто в ней зародилось страшное подозрение. Йозеф перехватывает ее взгляд, какое-то время они молча смотрят друг на друга, как на дуэли. Наконец, он встает и уходит в спальню. Она подходит к серванту, достает из ящика лист бумаги, ручку. Он выходит из спальни и забирает со столика оставленный альбом. Словно застигнутая на месте преступления, она испуганно бросает ручку обратно в ящик, но он даже не замечает ее и направляется в обнимку с альбомом обратно в спальню. Она садится за столик, думает, потом начинает писать.