Злые пьесы - [20]

Томас: Лакомб… Он что, француз?

Йозеф: Предки были из Франции… А она будет мне говорить, что ему шестидесяти не было!

Томас: Сколько же вас всего было в классе?

Йозеф: Двадцать один.

Томас: И только трое осталось?

Йозеф: Ну да. Мирца, Тишендорфер и я.

Томас: Как подумаю, что и я лет через шестьдесят вот так же буду сидеть и траурные объявления раскладывать…

Йозеф: Ну нет, шестьдесят лет ждать не придется. А уж если война случится — и подавно. Да и без всякой войны многих тоже, знаешь, шибает будь здоров. Один в горы полезет и гигнется. Другого жена отравит. Еще кто-нибудь на машине в аварию угодит, это уж всенепременно. С людьми всякое случается.

Томас: Ну, не знаю… У меня бы от этого точно облом начался. Это ж все время будешь думать, что теперь ты на очереди…

Йозеф: Э-э нет, это как спорт. Ты просто должен знать, что ты сильнее, что по части выживания ты их всех за пояс заткнешь. Министра, генерального директора… тот знаменитым киноактером стал, этот известным пианистом… у нас был очень одаренный класс…

Томас: Киноактером?

Йозеф (Показывая на фотографию.): Ну да, Вальтер Бауме…

Томас: Ах да, кажется, я его где-то видел…

Йозеф: Известный, знаменитый… Слава, успех — какое это все имеет значение, когда ты уже того… Все, баста. А вот я, единственный из всего класса, который ничего, кроме жалкого звания магистра, не достиг, который никем, кроме мелкой канцелярской крысы, не стал, — я все еще жив. Но если ты, мой мальчик, пораскинешь мозгами, что в этой жизни самое главное, то поймешь, что лучший-то из них получаюсь я… Вот Вагнер, Фрицик, ядерным физиком он стал, ха-ха… Этот вообще считал, что он всех нас переплюнет. Даже поспорил со мной, что меня переживет, ну и что? Едва-едва до семидесяти двух дотянул.

Томас: Поспорил? И на что же вы поспорили?

Йозеф: Каждый записал в свое завещание, что отказывает другому свои карманные часы… Я хоть со всеми готов был пари заключить, но знаешь, большинство людей на этот счет очень суеверны… У Вагнера, Фрицика, у того хоть юмора хватило…

Возвращается Агнес с чайным сервизом и начинает разливать чай.

Агнес: Это правда, Томас, что ты надумал покупать себе мопед?

Томас: Хотеть-то я хочу, да отец денег ни за что не даст.

Агнес: Так вот, учти, я тоже категорически против! Носитесь на этих мопедах, как угорелые, того и гляди, что-нибудь случится. Хочешь еще штруделя?

Томас: Нет, спасибо. Да что там может случиться, бабуль?

Агнес (Подкладывая ему еще кусок штруделя.): Это каждый думает, что уж с ним-то ничего не случится.

Томас (Отодвигая штрудель.): К тому же я всегда буду в защитном шлеме.

Агнес: Подожди, я же про печенье совсем забыла. (Уходит на кухню.)

Томас: У всех моих друзей уже есть мопеды. А я, выходит, теперь с ними никуда…

Йозеф (Листая альбом.): У Мирцы, судя по всему, делишки не ахти. В прошлом году операция была. Сказали, что язва двенадцатиперстной кишки… А про Тишендорфера я вообще давным-давно ничего не слышал… даже не помню, с каких пор. Он вроде где-то за городом, под Волькерсдорфом, живет…

Томас: Так может, он уже и не живет вовсе?

Йозеф: Ну уж нет, быть такого не может. Мне на каждого траурное извещение присылали… На каждого.

Томас: Могло ведь и не дойти.

Йозеф: Почта… Они там на почте совсем разболтались…

Томас: Был бы у меня мопед, я бы мигом в этот Волькерсдорф смотался, разузнал бы, что к чему.

Йозеф: Разузнал бы, говоришь?

Томас: Конечно.

Йозеф: Я ведь с ним никогда особенно не дружил.

Томас: Тем более! С какой стати они будут тебе траурное извещение посылать?!

Йозеф: Но это надо сделать незаметно! Чтобы никто даже и не подумал, что меня это интересует.

Томас: Дедуль, можешь на меня положиться.

Йозеф: Немножко деньжат я бы тебе на мопед так и так подкинул.

Томас: Но мне еще целых четыре штуки нужно.

Йозеф направляется к секретеру. Входит Агнес с вазочкой печенья.

Агнес: Погляди-ка сюда, Томас. Твое любимое печенье.

Занавес

Сцена вторая

Та же комната. Йозеф сидит на диване, Томас в кресле.

Йозеф: Ну же, не тяни резину.

Томас: Да сказать-то в общем нечего…

Йозеф: Ты вообще не был в Волькерсдорфе?

Томас: Почему же, был.

Йозеф: И что ты узнал?

Томас: У него все хорошо. Он и правда в отличной форме.

Йозеф: Откуда тебе это известно? Ты что, видел его?

Томас: Я даже с ним разговаривал.

Йозеф: Да что ты цедишь по чайной ложке!

Томас: Мы с ним долго беседовали, он шлет тебе привет.

Йозеф: Он шлет мне… Но ведь я же велел тебе ничего ему не рассказывать!

Томас: Пришлось… Только я начал вокруг дома шастать, как вдруг выходит мужик и спрашивает, чего это мне тут понадобилось…

Йозеф: Ну и что же? А ты сразу и раскололся? Господи, да этак и я мог бы…

Томас: Ты пойми, там всерьез запахло жареным. Он не шутил.

Йозеф: Кто?

Томас: Да мужик этот. Племянник его или кем он там еще ему приходится. В-о-о-т такой амбал. Ну, и пришлось мне сказать, что я только хотел справиться о здоровье господина Тишендорфера, потому как я внук его приятеля… Он из меня это буквально силой вытряс.

Йозеф: Но фамилии моей ты хотя бы не называл?

Томас: Сперва нет. Но потом…

Йозеф: О Господи! Так я и сам мог бы съездить!

Томас: Да я же не хотел, но они меня сразу в дом позвали, ну, и конечно, мне пришлось тогда господину Тишендорферу фамилию твою назвать.