Злые пьесы - [16]
Он: Как нам хорошо жилось, как замечательно.
Она вздыхает.
Он: Так нет же! Обязательно появится какой-нибудь склочный тип, психопат какой-нибудь, и все испоганит.
Она: А я тебе говорю, это не один он, она по меньшей мере ему не уступит. Живет на одних овощах и фруктах, фигуру, видите ли, бережет. А что ей там беречь-то, вот я тебя как мужчину спрашиваю, скажи, есть у нее фигура?
Он: Ну-у-у…
Она: Что ну, что ну! Тощая, как доска! И пудель ее при ней! Скажите, пожалуйста, фифа какая выискалась! Полгода назад, когда я на кофе ее как-то пригласила, она мне тут рассказывать начала, что она вообще чуть ли не из благородного дома. Я еле удержалась, чтобы прямо в лицо ей не расхохотаться. Мне ли не помнить, как она однажды с Майхоферами из-за места на стоянке сцепилась, я такой ругани отродясь не слыхивала. Так значит, говоришь, фигура у нее хорошая?
Он: Да нет, ты права, она слишком худая.
Она: А мне кажется, что она все равно тебе нравится! А красится как! Вот это, наверное, тебя и нравится. Размалевана как шлюха!
Он: Вот и я о том же. Старовата она уже, чтобы так мазаться.
Она: Сегодня утром, в лавке, ты бы на нее поглядел.
Он: Ты, кстати, проволоку купила?
Она: Какую проволоку?
Он: Я же тебя просил, не далее, как сегодня утром, я попросил тебя купить моток цветочной проволоки.
Она: Зачем тебе сейчас цветочная проволока?
Он: Я и это тебе сказал: для роз.
Она: Ничего ты мне не говорил.
Он: Ты забыла.
Она: Как я могла забыть, если ты ничего не говорил?
Он: Конечно, ну а если я сказал, значит, ты забыла.
Она: Да, но на сей раз все было так, как я говорю, Франц-Карл. Ты не всегда бываешь прав.
Он: Я никогда не бываю прав. Ты всегда и во всем мне перечишь.
Она: Прошу тебя, прекрати со мной спорить.
Он: Как мне теперь быть без цветочной проволоки?
Она: Никуда она не денется, твоя проволока, — завтра купим.
Он: Но она нужна мне уже сегодня.
Она: Сегодня что-то новое начинать все равно уже поздно.
Он: Ты еще будешь меня учить, когда и что мне начинать?
Она: Послушай, я и так во всем тебе уступаю.
Он раздраженно передергивает плечами. Оба пьют кофе.
Она: Как тебе торт?
Он: Отличный торт.
Пауза.
Он: Сколько мы уже здесь живем? Лет двадцать?
Она: В марте будет двадцать два.
Он: Двадцать два года. И ведь до этого — никаких проблем, никаких склок с соседями.
Она: Ну-ну, — вспомни хотя бы старика Хаузера. Как он вдруг ни с того ни с сего потребовал, чтобы мы починили ему забор.
Он: Ну, он же был ненормальный. Совсем уже не в себе, старческий маразм и вообще, — нет, он был просто ненормальный.
Она: А что, этот Энцингер по-твоему нормальный? Взрослый человек среди бела дня прячется за туями и кричит соседям «Жо…»
Он: Ну конечно, это ненормально. Хулиганство недоразвитого мальчишки. Но такие люди могут представлять большую опасность. За ними следить надо.
Пауза. Издалека раздается звук пилы. Оба привстают.
Он: Орех!
Она: Наш грецкий орех?
Он: Это он в отместку за абрикос. Ну ладно. Если бы он абрикос стерпел, все бы уладилось, мы были бы квиты, — но теперь он у меня попляшет, теперь я на него точно заявлю.
Она: Прошу тебя, Франц-Карл, не волнуйся ты так, было бы из-за кого!
Он: Он у меня еще увидит, он у меня свою сауну мигом снесет.
Занавес
Та же обстановка. Он приходит из сада, довольно потирая руки.
Он: Эрна! Эрна!
Она входит с маленькой лейкой. В ходе дальнейшего разговора Она поливает цветы в горшках.
Она: Что случилось?
Он: Снес! До основанья! Вынужден был все снести!
Она: А я тебе еще вчера говорила — что это он у сауны возится…
Он: Если бы я не возражал, ему бы разрешили ее оставить.
Она: Но эта изба и правда портила весь вид.
Он: Теперь он свое получил.
Она: Другим ведь тоже нельзя строить, что вздумается.
Он: А я даже не знал, что ему уже прислали предписание к сносу. Они там, в магистрате, быстро работают, ничего не скажешь.
Она: А она пусть теперь поищет себе сауну где-нибудь еще. Это, говорит, «помогает сохранить девичий цвет лица».
Он: Он еще и штраф заплатит, целых 500 шиллингов.
Она: Какой там девичий цвет — выглядит, как старая подошва.
Он: Он мог бы, конечно, одним только штрафом отделаться, если бы я не настаивал — но я настоял на том, чтобы он эту свою халабуду снес!
Она: Девичий цвет, — а сама как старуха. Верно ведь, Франц-Карл, она же выглядит значительно старше своих сорока трех?
Он: Н-да, она, конечно, постарше своих лет выглядит.
Она: Просто она слишком тощая, вот кожа на ней и висит, как мешок. У нее же морщины, как у семидесятилетней.
Он: Теперь он меня ненавидит. Видела бы ты его на этой встрече с представителями управления по строительству. Весь белый, как мел, и ни слова не сказал, когда я стал настаивать, чтобы халабуду эту снесли. Может, ему и удалось бы ее сохранить, но там еще и с электропроводкой были нелады. Он сам ее провел. Ну, а главное, конечно, незарегистрированная постройка на кирпичном фундаменте, это решило все дело.
Она: Теперь, по крайней мере, поймет, что ему тоже не все позволено.
Лейка опустела. Она уходит в дом. Он встает, подходит к краю террасы, пристально всматривается в сторону соседнего участка. Она возвращается, продолжает поливать цветы. Внезапно от полноты чувств
Художник, доживший до преклонных лет, встречает молодую женщину, очень похожую на его мать. Сам герой никогда не знал собственной матери. Она бросила его еще младенцем, в роддоме, но при этом оставила при нем свою фотографию, которую он хранил всю жизнь. И вот спустя много лет он встречает женщину, как две капли воды похожую на ту, что на фотографии. Между ними возникают непростые отношения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.
В формальном плане Вальчак пользуется театральной условностью, вводя символические фигуры и ожившие предметы, как, например, в пьесе «Шахта». Герой пьесы — шахтерский город Валбжих, олицетворяемый неким шатающимся по улицам типом по имени Валек.