Злые песни Гийома дю Вентре - [6]

Всё тот же я, быть может, — суше, строже.

Гоним по свету мачехой-судьбой,

Я столько видел, я так много прожил!

Казалось — рушится земная твердь,

Над Францией справляют волки тризну…

Порой, как милость, призывал я смерть —

За что и кем приговорён я к жизни?!

…Когда забудут слово «гугенот»

И выветрится вонь папистской дряни,

Когда гиена Карл в гробу сгниёт

И кровь французов литься перестанет, —

Тогда я снова стану сам собой.

Прости, что я так холоден с тобой.

53. Химеры

Агриппе д`Обинье

Ночь. Тишина. Бой башенных часов…

Их ржавый стон так нестерпимо резок:

В нём слышен труб нетерпеливый зов

И злобный лязг железа о железо.

Сквозь мглу я вижу, как, оскалив пасть,

Друг друга разорвать стремятся кони;

Как труп безглавый, не успев упасть,

Несётся вскачь в неистовой погоне…

Гляди: Конде, как прежде, — впереди!

В веселье яростном, коня пришпоря,

Бросаюсь в это бешеное море;

Или — погибни, или — победи!

…Ни смерти, ни побед: одни мечтанья!

Ночь. Тишина. Бессонница. Изгнанье.

54. Миниатюра

Маркизе Л.

В моих руках — предмет заветных грёз,

Бесценный сувенир: миниатюра.

Её мне рыжий шкипер мой привёз —

Готов с него содрать за это шкуру!

Какой-то бесталанный шарлатан

Достоин счастья видеть Вас воочью,

Вас рисовать! — тогда как Ваш Тристан

Изольдой нежной бредит днём и ночью!

Пока меня разлукой мучит бес,

За два денье парижский Апеллес 23)

Ваш тонкий профиль смеет пачкать кистью..

В душе вскипает бешенство и грусть:

Que diable 24)! Хотя бы для того вернусь,

Чтоб перевешать Ваших портретистов!

55. Четыре слова

Четыре слова я запомнил с детства,

К ним рифмы первые искал свои,

О них мне ветер пел и соловьи —

Мне их дала моя Гасконь в наследство…

Любимой их шептал я как признанье,

Как вызов — их бросал в лицо врагам.

За них я шёл в Бастилию, в изгнанье,

Их, как молитву, шлю родным брегам.

В скитаниях, без родины и крова,

Как Дон Кихот, смешон и одинок,

Пера сломив иззубренный клинок,

В свой гордый герб впишу четыре слова,

На смертном ложе повторю их вновь:

Свобода. Франция. Вино. Любовь.

56. Судьба моих посланий

Маркизе Л.

Всю ночь Вы в Лувре. Не смыкали глаз:

Бурэ, гавот… Проснётесь лишь в двенадцать.

А в два — виконт! («Доретта, одеваться!»)

Как я бешусь, как я ревную Вас!

Потом, едва простившись со счастливцем,

За секретер: в передней стряпчий ждёт,

Кюре и кружевница (та — не в счёт) —

До вечера поток визитов длится.

А там — пора на бал. Садясь в карету,

Вдруг вспомните: «А где ж письмо поэта?

Когда прочту? Ни времени, ни сил!..»

Письмо!.. Ваш рыжий кот, согнувши спину,

Найдя комок бумаги у камина,

На дело мой сонет употребил!

57. Казнь шевалье Бонифаса де Ла-Моль 25)

Народная толпа на Гревском поле

Глядит, не шевелясь и не дыша,

Как по ступеням скачет, словно шар,

Отрубленная голова Ла-Моля…

Палач не смог согнать с неё улыбку!

Я видел, как весёлый Бонифас,

Насвистывая, шёл походкой гибкой,

Прощаясь взглядом с парой скорбных глаз.

Одна любовь! Всё прочее — химера.

Друзья? — предатели! Где честь, где вера?

Нет — лучше смерть, чем рабство и позор!

…Вот мне бы так: шутя взойдя на плаху,

Дать исповеднику пинка с размаху

И — голову подставить под топор!

58 Alea jactaest 26)

Маркизе Л.

Под страхом смерти мне запрещено

Вернуться к Вам… Так для чего же мешкать?

Что жить без Вас, что умереть — одно.

Я встречу Смерть презрительной усмешкой.

Зачем вступать с Ней в недостойный торг?

Предсмертный страх сумею побороть я,

Как поборол изгнания позор,

И нищенские мысли и лохмотья,

И голод, и пинки, и грубый смех,

И холод злой ночных безлюдных улиц —

Затем, чтоб Вы, украдкой ото всех,

Мне одному ещё раз улыбнулись!..

Что жить без вас, что умереть — одно.

Что ж, я умру… Но хоть у Ваших ног!

59. Мятеж

На Оссу громоздили Пелион 27),

Крича, взбирались по гранитным кручам,

Ордой свирепой рвались в небосклон,

Дубинами расталкивая тучи.

Небесный Лувр был пламенем объят.

Под гулкими ударами тарана

Уже трещали скрепы райских врат,

И задрожал впервые трон Тирана.

Как удержалась Громовержца власть?

Из мглы веков к потомкам донеслась

Лишь сказка о бунтующих титанах…

Не верят сказкам боги наших дней…

— Ты слышал? Жив Прикованный Плебей:

Вант осаждён когортами кроканов 28)!

60. Возвращение

…И снова стонут зябнущие снасти.

Слепые волны тычутся в борта.

Куда плывём? Не видно ни черта.

Ноябрь (опять ноябрь!). Ночь. Ненастье.

Для ведьм, любовников и беглецов

Не выдумаешь лучшую погоду!

…Охрипший бас: «Ну, с Богом!» — Я готов:

Плащ с плеч долой и — в ледяную воду!

Прощай, мой шкипер! С плеч долой изгнанье,

Эдикты, тюрьмы… В новые скитанья,

Все корабли сжигая за собой!

Прибой несёт меня проходом узким.

Вот… пальцы камень щупают: французский!

Холодный, скользкий, — но такой родной…

61. Пепелище

Неубранное поле под дождём,

Вдали — ветряк с недвижными крылами.

Сгоревший дом с разбитыми глазами,

Ребёнок мёртвый во дворе пустом…

Ни звука, ни души. Один лишь ворон

Кружит над трубами. Бродячий пёс

Меж мокрых кирпичей крадётся вором.

Забытый аркебуз травой зарос…

Всё выжжено. Всё пусто. Всё мертво.

Чей путь руинами села украшен?

Кто здесь прошёл — паписты? Или наши?

Как страшен вид несчастья твоего,

О Франция! Ты вся в дыму развалин.

Твои же сыновья тебя распяли…

62. Живой ручей

Маркизе Л.

В сухих песках, в безжизненной пустыне