Злые песни Гийома дю Вентре - [9]

О, сжальтесь! Жизнь его — на волоске.

Всё чаще повторяет он в тоске:

«Любовь и смерть — нет лучшего девиза!»

Ещё неделя, и Гийом погиб:

Не смерть страшна, а Фор-л'Эвек 34) (долги!)

Его спасёт лишь ваше «Да!», маркиза!

83. Рассуждения слуги

У всякого свои предубежденья!

Вас злит лорнет, месье, иных — сабо,

А, скажем, господина моего —

Всё, что к рогам имеет отношенье.

На днях он выбил изобилья рог

Из рук фарфоровой богини счастья.

Над Зодиаком, к счастью, он не властен —

А то бы сбил созвездье Козерог!

Шарахается прочь рогатый скот,

Когда навстречу стаду он идёт,

И прячет свой рожок пастух, бледнея…

Месье, кладите шляпу на кровать:

Рога в передней велено убрать.

Ох, мне уж эти узы Гименея!

84. Судьба одного памятника

Задорным кружевом гасконских рифм

Всю исписав, что под рукой, бумагу,

Всё, что положено, до дна допив,

Зевну от скуки — и в могилу лягу.

Всплакнувши над «собратом» для приличья,

На крест перо и шпагу водрузя,

Сам д'Обинье споёт дискантом бычьим

Горячий дифирамб — своим друзьям.

Затем, оповестив страну и двор,

Среди поклонников устроит сбор

На памятник любимому поэту.

Но монументу бить не суждено:

Проект Агриппа спрячет под сукно

И — без меня, увы! — пропьёт монету.

85. День св. Генриха

От залпов пушечных дрожит земля.

Кричат герольды в переулках грязных —

Сегодня именины короля!

Всех парижан зовёт Анри на праздник!

Огромные столы на площадях

Трещат, заваленные снедью разной.

Быков и куриц жарят на кострах —

Бесплатный аромат прохожих дразнит.

И для поэтов жаркая пора:

Потея над цветистым мадригалом,

Малерб изгрыз сто двадцать два пера.

И я блеснул бы, да таланту мало:

Кормить Пегаса нечем стало мне.

Овёс-то, сами знаете, — в цене!

86. Критикам Агриппы

Кто право дал над Гением глумиться

Тупому попугаю и свинье?

Как смеете, чернильные мокрицы,

Ругать при мне Агриппу д'Обинье?

Из всех поэтов — д'Обинье поэт!

В его руках воскресла древних лира.

Его стихам — взлетать над клеткой мира,

Ломая крыльями преграды лет!

А вам — клевать навоз вороньим клювом.

Мне одному бранить его дано,

Ему — меня. Другим — запрещено!

Прочь руки от Агриппы, говорю вам!

Quod licet Jovi, это значит — нам,

Non licet bovi — вам, слепым ослам! 35)

87. Под знаком Кадуцея 36)

Мир начался с торговли: дед Адам

За яблоко расстался с райским садом.

Христос был продан выгодней куда —

За тридцать серебром, с доставкой на дом.

С тех пор торгуют все по мере сил:

Попы, юристы, сводники, маркизы…

А Клеопатре головой платил

За ночь любовник — вот дороговизна!

С Наваррским закупили как-то мы

Париж, Марго и десять лет тюрьмы —

Всего лишь за обедню — просто чудо!

…А в наши дни потерян всякий стыд:

За тридцать су всю Францию сулит

Испанцам некий Генрих Гиз, иуда!

88. В таверне

Агриппе д'Обинье

Хозяйка раскраснелась у огня.

Гасконец тощий, отрезвев от злости

(Он проиграл и плащ, и шпагу в кости),

Кричит: «До нитки обобрал меня!»

Трудясь над жирным крылышком индюшки,

Вздыхает, пОтом исходя, монах:

«Святой Мартин! Опять ни капли в кружке!

Sic transit… Эй, хозяюшка, — вина!»

Жонглёр бродячий бьёт мартышку спьяна.

О чём-то врёт раскрывшим рот крестьянам

Ландскнехт в камзоле четырёх мастей… 37)

Так жизнь течёт. Все словно ждут свершенья —

По воле рока, по вождей веленью,

По прихоти игральных ли костей…

89. De profundis 38)

Свожу концы с концами еле-еле:

Залез в долги я по уши опять.

Пришли взаймы мне хоть пистолей пять

До пятницы на будущей неделе!

Я с воскресенья безнадёжно пуст,

И кошелёк мой тем же самым болен.

Пришли взаймы хотя бы пять пистолей,

Коль есть в тебе хоть капля добрых чувств!

Жениться с горя? — Лучше лечь в могилу!

Пришли мне хоть пистолей пять взаймы!

Фортуна-потаскушка изменила —

Я просто чудом избежал тюрьмы…

Что делать мне? — Схватить перо осталось

И написать тебе: читай с начала!

90. Шестое чувство

В шальной калейдоскоп фортуны-шлюхи

Весь я не погружался ни на миг:

Я видел всё, я слышал, щупал, нюхал,

Я пробовал от скуки на язык —

Всё вскользь… Увы, казалось: только снится

Мирских делишек пёстрый карнавал!

Я лишь Свободы робкие зарницы

Шестым чутьём угадывал, искал…

Пять чувств оставил миру Аристотель.

Прощупал мир я вдоль и поперёк,

И чувства все порастрепал в лохмотья —

Свободы отыскать нигде не смог.

Пять чувств кормил всю жизнь я до отвала,

Шестое чувство — вечно голодало.

91. Бывшему другу

Я был тебе как пилигриму — посох,

Как бунтарю — оружие в бою:

Припомни, как связал я жизнь свою

С твоей, король-солдат, король-философ!

Как спали вместе на земле сырой,

Одним плащом истрёпанным укрыты…

А помнишь, как — с гитарой под полой —

Мы пробирались к окнам Маргариты?

Я был оруженосцем, другом, тенью…

Теперь ты стал французским королём.

Боюсь я, скучно будет нам вдвоём!

Зачем тебе Гийом? Для развлеченья?

Довольно! Льстить и врать, как сивый мерин,

И быть твоим шутом — я не намерен.

92. Преждевременное ликование

Вчера нашли какого-то Гийома

На Пре-о-Клер 39) — с пробитой головой.

Привлечена столь радостной молвой,

Сбежалась тьма соседей и знакомых.

В харчевне «Лев» ему обмыли лоб,

Останки всунули в камзол дырявый,

Те Deum затянул кюре гнусаво —

Поспешно в яму опустили гроб.

Приятели охотно и задаром

Непосвящённым разъясняли с жаром:

Покойник был тупица. И нахал.

— Увы, друзья! Стрела промчалась мимо: