Злобный леший, выйди вон! - [42]

- Елизар, кто тут голова?

- Ты, Давыд.

- Так чего же ты спрашиваешь? Конечно, знаю. Пошли.

Две тени перемахнули через забор и растворились в темноте двора.

Сизый сидел за столом и думал. Думы темные и тягучие, как деготь не давали уснуть. Почему он совершил так много зла? Почему боги дозволили ему сделать столько зла и при этом жить? Что его спасало все это время от смерти, когда та была рядом? А если что-то и спасало то для чего? Ответы, на сверлящие голову вопросы, найти он не мог. Еще и Олег снова куда-то пропал, прихватив  меч. «Наверное, опять пошел в лес, разбираться с Лешим», - думал он. Что же такое случилось с мальчиком? Откуда к нему закралась мысль, что он не мой сын? Кто ему рассказал? Опять вопросы без ответов.

В дверь постучали.

- Олег? Мальчик мой! Сейчас отворю! Как же ты меня напугал, - сказал он и открыл дверь. Он не успел сообразить, как пролетел через полкомнаты и рухнул на пол.

Понемногу очухавшись, он различил два голоса. Темнота комнаты, блики в глазах и звон в ушах после удара скрывали нападавших, но слова он услышал.

- Нет мальчишки. Я точно везде посмотрел.

- Ну и ладно. Лучше конечно было бы с ним. Я бы не хотел совершать ошибки этого пса. Но что поделать, не пойдем же мы его по всей деревне искать.

- Давыд, он просыпается.

- Ох, ты! А я и не думал, что ты успеешь к празднику, - сказал Давыд.

- Я бы сказал, что я удивлен, - продолжил он, садясь на стул напротив Сизого. - От удара Елизара некоторые души сразу покидали тело, а ты, я смотрю, решил задержаться.

Сизый попытался пошевелить руками, но их связали за спиной. Ноги привязали к ножкам стула, под ним что-то хрустело.

«Хворост», - понял он.

- Ах, ты, крысеныш этакий! Не смог в честном бою меня порешить, так решил, как последний упырь сделать, да?  Решил исподтишка напасть, да еще и обалдуя этого привел с собой!

- Елизар, слышал как он назвал тебя? – спросил Давыд.

- Слышал, - нахмурившись, сказал здоровяк.

- Выйди ка на улицу пока, а мы тут потолкуем чуть-чуть. Я быстро, не успеешь глазом моргнуть. Давай, давай!

Елизар послушно вышел. Когда тяжелые шаги затихли, Давыд сказал:

- Наконец вдвоем.

- Ну ты и погань, ну ты и тварь, - процедил сквозь зубы Сизый. По его губам пробежала теплая струйка соленой крови.

«Нос разбили, - подумал он. - Хотя, какая теперь разница».

- Я хочу попросить прощения, Степан. Знаешь за что? За то, что так долго тянул с этим. Ты должен был уже остыть к этому моменту. Может даже лежал бы сейчас весь в червях и мухах. Но справедливый Яков дал тебе еще один день жизни. Надеюсь, ты им насладился. А по поводу того, что поступил как «крысеныш этакий», тут твоя правда. Видишь ли, я хоть и человек обязанный перед князем, человек, который напрямую несет его слово в народ, иногда приемлю действия обратные его слову. Не часто, разумеется. Вот в таких вот, особенных, - он выделил это слово, - случаях. Ни к кому в своей жизни я не испытывал таких чувств как к тебе. Знаешь, что у меня сейчас внутри? Буря! Шторм! Гроза! Огонь, который разгорается все сильнее и сильнее! Спасибо, что снова зажег его. Я будто забыл, расправляясь с разбойниками, зачем я все это делал. Ты мне напомнил. Может быть даже в будущем, я буду расправляться с твоими сородичами даже с большим удовольствием, чем прежде.

- У таких как мы нет будущего.

- Таких как мы? Нет-нет. Не равняй нас. Мы стоим по разные стороны.

- А вспомни тот вечер, Давыд. Вооруженный бандит и беспомощная жертва, связанная в углу.   Ты меня за этим связал? Не для того ли, чтобы ощутить, что я тогда ощущал?

- Что ты несешь старик?

- Хочешь знать, что я тогда чувствовал? Бездну! Огромную черную бездну. Из нее вырвался зверь, что забрался в меня, разорвав человека, что до того был внутри. Конечно, я сам выманивал зверя. Я свистел ему по ночам, я кидал ему объедки со стола, я подстегивал его кнутом, я дразнил его. И вот он вышел. А сейчас этого зверя зовешь и ты. И я вижу его в твоих глазах. Он уже близко. Бешеный пес готов выйти наружу, убив хозяина. И ждет тебя только один исход. Тебя забьют камнями как бешеную псину.

- Смелость, рожденная в последний миг жизни, в надежде запугать меня. Сколько я слышал подобных речей.

-  О нет, моя речь особая. Я говорю правду. Ты вспомнишь мои слова, когда будешь также близок к смерти как я сейчас.

- Ты этого не увидишь.

- Последнее о чем я жалею.

Елизар приоткрыл входную дверь.

- Что там? – спросил Давыд.

- Давыд, тут мечник меня увидел и побежал куда-то, думаю, что надо нам уходить потихоньку.

- Хорошо, приведи лошадей. Я закончу здесь, - сказал Давыд Елизару, а после обратился к Сизому, – Почему-то мне кажется, что ты меня молить о пощаде не станешь.

- Конечно, нет. Ну а теперь, покажи мне, на что ты способен, когда перед тобой сидит связанный старик.

- Смотри, Степан Скобель. Смотри внимательно, - сказал Давыд и достал огниво.

***

Яков мчался быстро, как мог. Поля вокруг залила призрачная лунная пыль. Вот уже из-за поля показалась деревня. Яков остановился. Один из домов на дальнем краю полыхал, словно чучело по весне.

«В деревню теперь лучше не соваться», - подумал он.

Яков остался на дороге, ведь другого пути в Зеленый Яр все равно не было. Рано или поздно Давыд должен был появиться. Ждать пришлось недолго. Вскоре на дороге показались два всадника.