ЗК-5 - [11]
Когда «плазма» растаяла (не хотела, наверное, целоваться с бывшим мужем на глазах дочери), Мерцанова, наконец, обняла: «Что сегодня у нас? Секс? Веселые посиделки?». Про дочь не спросила, видимо, слышала весь разговор. Вкус дочери тоже вполне ее удовлетворил: вместо клатча Андрей Белый? Почему бы и нет? Издание прекрасное.
«Неужели один приехал?»
«А с кем же мне сюда ехать?»
«Ну, мало ли… Все случается…»
И спросила жадно, требовательно: «Ты с кем в последнее время? Только честно!»
Салтыков вспомнил бабку в черном на алтайской дороге и ее черную спутницу, влекомую на веревке, и ответил: «С коровой».
«С сельскохозяйственным животным? — Мерцанова отшатнулась. — Ты врешь!».
И повторила три раза: «Юппи!»
А он подтвердил: «Прикинь, я купил слона!».
И никак, никак не мог оторвать глаз от ее ежесекундно меняющегося лица — все пришло в какое-то чудное движение. Она колебалась. «Если ты добр с животным, оно будет тебя любить до конца жизни». Но повторила, опять повторила со страстью, как Станиславский: «Не верю!».
Но Салтыков уже вошел во вкус: «С коровой!».
Виновницу последней бессонной ночи Салтыкова в Питере (перед вылетом в Барнаул) вряд ли можно было назвать коровой (слишком хороша, да и масть не та, и повадки), но он повторил: «С коровой». Специально, чтобы увидеть, как у Мерцановой взлетают изогнутые ресницы, вздрагивают ноздри, прелестные глаза щурятся, испускают свет, как она отшатывается от него, чтобы тут же тесно притиснуться, понять, всем телом представить, какие еще у него впереди страшные бездны. Руки дрожали, так хотелось ее обнять, но Салтыков помнил, помнил, помнил, чем такое кончается.
Вот так же случайно (уже после развода) он буквально натолкнулся на нее за кулисами Свободного театра. После феерического «Фаланстера», в котором Мерцанова сыграла жену Чернышевского, она решила, что ей можно все. Она и делала все. В двадцати метрах за кирпичной стеной начался фуршет, Мерцанову искали, а она, потная, сладкая, возбужденная, так и прилипла к Салтыкову. «Кистеперый…» Сбившаяся на бедро юбчонка, горячие губы. Прижав ее к оштукатуренной стене, Салтыков стонал, как металлоискатель, а она отвечала чудесным порочным шепотом: «Свет… Ну, свет, Кистеперый… Выруби…». Он вслепую, не оборачиваясь, шарил по щитку, встроенному в стену, и попал рукой прямо на оголенный провод. Оооооо. Влажный эпителий. Сами понимаете. Салтыков еще орал, а Мерцанова уже выпрыгнула из его рук, и увидел он ее только на фуршете. «Кистеперый, на тебе лица нет! — обнял Салтыкова счастливый Овсяников. — Где ты там шляешься? Давай начинай. Ругайся, кричи, бей посуду, хочу твоей похвалы!» А любимая ученица Овсяникова с диким видом посверкивала издали асфальтово-черными глазами.
«Кистеперый, а что у тебя в холодильнике? Ты еще не смотрел?»
Открыла холодильник, звякнула бутылками. «Тут „Бисквит“, его можно буквально капельками». И возмутилась: «Еще какая-то соленая лебеда. Ты ее не ешь. Это к смерти родственника-неудачника».
Салтыков смотрел на Мерцанову и понимал Овсяникова.
Овсяников слово человек произносил без всякого пиетета — всего лишь как видовое название. Если девушка со свиными ножками и косыми глазами может сыграть дочку городничего сильнее, чем самая знаменитая секс-бомба, предпочесть следует именно свиные ножки, но если секс-бомба наделена еще и высшей сценической божественностью, выбора быть не может.
«Ты похож на этого твоего Тургенева, — говорила меж тем Мерцанова, заедая коньяк соленой лебедой или тем, что нашла. — Овсяников ждет тебя. Ты ему нужен. Он считает тебя самым острым умом России. Ты только не поддавайся ему, он Тургенева хочет ставить». Ее глаза ласково рассмеялись, но он хорошо знал, что стоит расслабиться, и все рухнет. В глазах ее сейчас не облака отражались. Безумные воспоминания в них отражались. И не как в чистом озере, а как в волшебном омуте, поглотившем всех брошенных ею самцов, фриков и психопатов.
«В баре „Муму“, — сказала она, — подают русскую рыбу. Ты придешь?»
Он медленно кивнул. С его набором жетонов он мог бывать где угодно.
«Кистеперый… — дохнула она коньяком. — Ну, поцелуй… Сюда… И вот сюда… Мммм… Ты же должен знать, от чего солдат умрет в бою… — Она так и сыпала мудростью, гениально вычерпанной ею из чужих мозгов. И вдруг (о, мистика, мистика) шепнула: — Все же напрасно мы продали пианино. Сейчас бы Ирка ставила на него синтезатор…»
12
Салтыков спустился в холл.
Кедровые колонны. Прохлада.
На стеклянной двери табличка: «Уголок творческого уединения».
Салтыков сразу вспомнил поэта Рогова-Кудимова: у них, у онкилонов и выпестышей, только палатки… у них не каждый заработает горсть жетонов… но зато есть залы воскресного чтения, уголки творческого уединения…
Нежный, беспомощный полумрак.
В таком нуждался Тургенев, когда у него болели глаза.
Вечные загадки. Салтыков подумал о Тургеневе, а представил Мерцанову, хотя как раз она-то никакой загадки (по крайней мере для него) не представляла. Да и не в Мерцановой было дело. Как электричество скопилось в Салтыкове раздражение от только что перелистанной «Истории России в художественно-исторических образах» (вариант Овсяникова), проект которой был оставлен в ящике стола специально для него.
Середина XVII века. Царь московский Алексей Михайлович все силы кладет на укрепление расшатанного смутой государства, но не забывает и о будущем. Сибирский край необъятен просторами и неисчислим богатствами. Отряд за отрядом уходят в его глубины на поиски новых "прибыльных земель". Вот и Якуцкий острог поднялся над великой Леной-рекой, а отважные первопроходцы уже добрались до Большой собачьей, - юкагиров и чюхчей под царскую руку уговаривают. А загадочный край не устает удивлять своими тайнами, легендами и открытиями..
Захватывающая детективно-фантастическая повесть двух писателей Сибири. Цитата Норберта Винера: «Час уже пробил, и выбор между злом и добром у нашего порога» на первой страничке, интригует читателя.Отдел СИ, старшим инспектором которого являлся Янг, занимался выявлением нелегальных каналов сбыта наркотиков и особо опасных лекарств внутри страны. Как правило, самые знаменитые города интересовали Янга прежде всего именно с этой, весьма специфической точки зрения; он искренне считал, что Бэрдокк известней Парижа.
Герберт Уэллс — несомненный патриарх мировой научной фантастики. Острый независимый мыслитель, блистательный футуролог, невероятно разносторонний человек, эмоциональный, честолюбивый, пылающий… Он умер давным-давно, а его тексты взахлёб, с сумасшедшим восторгом читали после его кончины несколько поколений и еще, надо полагать, будут читать. Он нарисовал завораживающе сильные образы. Он породил океан последователей и продолжателей. Его сюжеты до сих пор — источник вдохновения для кинематографистов!
Боевик с экономическим уклоном – быстрый, с резкими сменами места действия, от Индии до русской провинции, написанный энергичным языком.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Хронический неудачник и латентный психопат Блейк падает в Темзу на краденом легкомоторном самолете – и командовать парадом начинает фабрика грез: сонный городок Шеппертон преображается в апокалиптическое царство необузданных желаний и воспаленного воображения, в залитую буйным тропическим светом арену оргиастических празднеств.Энтони Берджесс назвал «Фабрику Грез Unlimited» лучшим романом одного из самых талантливых авторов Британии. И ведь, наверное, не ошибся.
Зонт, безусловно, полезная вещь, но и от него иногда нужно избавиться.
Костя Жмуркин – человек редчайшего дара, о наличии которого он сам, как это обычно бывает, даже и не догадывается. Любой человек или предмет, ставший объектом симпатий злополучного Кости, обречен на полный и неизбежный крах, сколь бы преуспевающим и неуязвимым он ни казался. Под воздействием этого ужасного и абсолютно неуправляемого дара гибнут идеи и люди, отказывает сверхнадежная техника, разваливается могучая сверхдержава. Нет конца и края всем Костиным несчастьям, так же как и нет средства обезвредитьзаложенную в него «бомбу».
«Странные приключения Ионы Шекета» — патрульного времени, галактического путешественника, выпускника загадочного Оккультного университета, несостоявшегося межпланетного дипломата — и, наконец, просто хорошего человека!Приключения научно-фантастического, эзотерического, фэнтезийного и откровенно иронического порядка!Самая забавная, озорная и точная пародия на «Звездные дневники Ийона Тихого», какая только может быть!Жанна д'Арк — и дворцовые интриги Атлантиды…Прелести галактической политики — и забытые страницы звездных войн…Похождения в мире духов — и в мирах «альтернативной истории»!В общем, это — неописуемо!
Стратификатор используется для того, чтобы извлекать не прошлые, а будущие инкарнации.
Попытка изменить реальную историю, меняя историю в альтернативном мире.