Зимой в Подлипках - [6]

После завтрака Надюха бежит в контору. Надо там убрать, подмести пол, затопить печку.

В этот день Корней собирался с утра сходить на лыжах в лес к Гусиному озеру, куда братья Титовы из Заречья должны приехать за слегами. А теперь раздумал. Есть о чем беспокоиться! Увезут и без него. Может быть, и лишнее прихватят. Ну и пусть. Государство от этого не обеднеет. Зато Титовы обещали водопроводных труб дать. А трубы Корнею до зарезу нужны. Надо воду в сад прямо к яблоням подвести. А то ведрами разве натаскаешься?!

Идет Корней в Колькину комнату.

У Кольки и у Зинки по комнате. А еще четыре зимой пустуют. На лето их сдают дачникам. Корней и Надюха живут на кухне. Им там и теплей и уютней. Привыкли.

Колька спит, укрывшись одеялом с головой, подобрав ноги и сжавшись в комок.

«Озяб», — догадывается Корней и откидывает с головы сына одеяло.

— Вставай!

Колька сразу выпрямляется, как пружина, прыгает с кровати и натягивает брюки.

«Солдатская выучка», — отмечает про себя отец.

Решив поговорить с сыном, он садится на стул возле кровати.

Теперь, когда отец и сын рядом, особенно заметно, как они похожи друг на друга. Оба коренастые, широкоплечие, чуть-чуть сутулые. Глаза у сына голубые, с лукавым прищуром, в них светится лихая беспечность. А у отца были голубые, да выцвели. В них мерцает лишь настороженность, присущая старости.

— Долго тянешься! — строго говорит Корней сыну. — Аль делать нечего?

— Почему? Я работаю! — отвечает Коля. В голосе его звучит обида.

— Где ты работаешь?

— В Лужках.

— У кого?

— У дачника… у одного…

— Задаток брал?

— А зачем? Не брал я.

— Расчет когда?

— Дня через три.

— Деньги смотри принеси!

Сыну слышится в голосе отца угроза, он хочет что-то сказать, но сдерживается и молчит.

Корней идет к двери и говорит от порога:

— Вот что, парень: жениться тебе пора!

Сын с удивлением смотрит на отца.

— С чего это ты взял?

— Хватит, пошалберничал, пора и честь знать!

— Может быть, ты и невесту мне нашел? — усмехается сын.

— А ее и искать не надо. В наш дом любая девка пойдет. Была бы только работящая!

Коля молчит, снимает со стены полотенце, закидывает на плечо, подходит к окну, смотрит на улицу. За окном светает.

Корней молча выходит из комнаты.

На кухне, возле рукомойника, висит уздечка. «Починить надо», — думает лесник. Он достает с полки сыромятный ремешок, берет нож и шило и принимается за работу.

Входит Надюха и говорит:

— Утром приехал Ключников…

— Какой Ключников?

— Второй секретарь райкома. Я не успела пол подмести, слышу: машина подъехала. Кто бы это, думаю. Наш-то в это время еще спит. А он шасть в дверь: Здравствуйте! Огляделся кругом: никого! Скоро придут, говорю, может, позвать кого? Нет, говорит, не надо, я пока на ферму загляну. И вышел.

Надюха раздевается, проходит к печке, гремит посудой.

Корней Лукич сосредоточенно орудует шилом, штопает уздечку. Заштопал. Откладывает в сторону и приказывает жене:

— Полезай в подпол. Достань мед. Я пойду омшаник открою.

6

Сидит председатель колхоза Фрол Кузьмич Карпов в своем кабинете. Сидит один. Насупил густые кустистые брови. Ощетинил черные усы с желтыми подпалинами. Толстыми мясистыми губами жует папироску. Задумался…

Не нравится Карпову Ключников. Фрол Кузьмич недоумевает: как могли назначить вторым секретарем райкома этого щуплого, невзрачного человека? Уж очень он неказист. И ростом мал, и в плечах узок. И одет вроде не по чину: на нем старенькая офицерская шинель, солдатская шапка-ушанка, потертые яловые сапоги. И в лице никакой солидности! Щеки впалые, нос острый, на лбу залысины. Хотя бы портфель возил с собой для пущей важности. И портфеля с ним нет.

Карпов мысленно ставит рядом с Ключниковым своего дружка председателя райисполкома Капустина. И высок, и широк! У него и пальто драповое на меху, и шапка из серебристого каракуля, и замечательные белые бурки, отороченные желтой кожей. И большой, туго набитый портфель с двумя никелированными замками.

Карпов и сам человек солидный, вид у него внушительный. Ростом высок и в ширину раздался. Одет он обычно в костюм из темно-синего бостона и белые бурки. Замечательные бурки! Не хуже, чем у Капустина. Сверху они подвернуты, а снизу, в отличие от капустинских бурок, оторочены не желтой, а черной кожей. Не бурки, а загляденье!

Капустин — фронтовой друг Карпова. Вместе воевали. Снабжением в дивизии занимались. Иногда Фрол Кузьмич, находясь под веселыми градусами, с удовольствием вспоминает: «Вот житуха была! Водки — хоть купайся!». После демобилизации Капустин стал председателем райисполкома. Вскоре к нему приехал и Карпов. С тех пор они не расставались. Куда один — туда и другой. Уже четыре района сменили. За это время Карпов побывал на разных директорских постах: и в пекарне, и в инкубаторе, и в промкомбинате. А теперь третий год председательствует в колхозе «Ленинский путь».

Карпов любит, когда к нему в колхоз приезжает Капустин. Приезжает он обычно к обеду. Заглянет в контору. Посидит полчаса. Покурит, поговорит. Если на дворе весна, спросит:

— С севом управитесь?

— Управимся, — ответит Карпов.

— Семян хватит?

— Хватит.

— Ну то-то! Смотрите у меня!

Если же на дворе осень, Капустин спросит: