Зимой в Подлипках - [5]

Но что это? За механической мастерской открывается невиданное зрелище. На огромном пустыре под открытым небом стоят машины: тракторы, комбайны, сеялки и многие другие. Наполовину, а то и больше они занесены снегом. Их тут много. Если бы подсчитать, какой убыток понесет колхоз! На деньги, которые съест ржа, наверное, можно построить не одну баню да и клуб в придачу!

А это что? За машинным стойбищем тянется забор. За забором видны цистерны. Склад горючего. Он закрыт. Ворота на замке. Но почему возле забора стоит грузовик? И кто-то лезет со склада через забор с ведром. Спускается на ящик, приставленный к забору, идет к машине и заправляет ее. Заправил и поехал. Не странно ли?

Ласкин идет теперь под гору к березовой роще, возле которой в кустах ольшаника виднеется темное приплюснутое здание птицефермы с односкатной крышей. Из ворот птичника выходит женщина в белом халате, изрядно замызганном, надетом поверх ватника. Константин узнает птичницу.

— Здравствуйте, Арина Ивановна!

Птичница из-под ладони смотрит на Ласкина.

— Это ты, Костя?

— Он самый!

— Здравствуй! Надолго к нам?

— Денек-другой поживу…

— Правда, что из армии-то уволился?

— А вы как узнали?

— С твоей матерью часом встретилась — она сказала.

— Да, уволился…

— Вот и оставался бы у нас. Нам такой мужик ох как нужен — прямо до зарезу!

— Зачем я вам? — смеется Константин. — Какой я работник! Только стрелять да воевать и умею!

— Вот бы тут у нас и повоевал. У нас есть с кем повоевать.

— С кем же?

Арина хитро улыбается, показывает на крышу птичника.

— Видишь, вон следы? Лиса ночесь приходила.

— Неужели лиса? — Ласкин вспоминает про свое ружье.

— Она самая. Но есть у нас хищники и покрупнее. Не только курей, но и поросят и телят таскают. И не столько жрут, сколько под ногами мнут. Пожил бы — сам бы скоро узнал…

С такими хищниками майору Ласкину встречаться не приходилось. На них с ружьем не пойдешь!..

С птичника Константин идет позади усадеб на другой конец деревни и берегом оврага возвращается домой.

5

Корней Носков просыпается, встает с кровати, включает свет. Часы на стене показывают половину седьмого. Проспал Лукич. Не видел, как в шесть часов у Ласкиных в окнах вспыхнул свет, а через десять минут опять потух. Не слышал, как хлопнула у соседки калитка, как проскрипел под ногами снег. Это Акулина пошла на ферму.

Корней Лукич смотрит на печь. Там спит Надюха. Он подходит к лежанке и тянет с жены одеяло.

— Вставай!

И смотрит, как грузно спускается жена с печи. И злость его берет: ишь разжирела, как свинья! Замызганная измятая кофта из синей фланели еле сходится на выпирающей груди. Лицо у жены заспанное, помятое. Серые глаза навыкате расставлены широко. Губы толстые.

— Зинку разбудил? — спрашивает Надюха.

Корней не отвечает. Он босиком идет в Зинкину комнату. Дочь спит, запрокинув голову и приоткрыв рот.

— Хватит дрыхнуть! — И толкает дочь в плечо. — Другие, поди-ка, уж коров подоили, а ты все тянешься!

Зинка медленно, нехотя поднимается с постели…

Корней одевается и выходит во двор. Щелкает выключателем. Во дворе становится светло. И все там оживает. В углу двора скулит собака. Огромная овчарка натягивает цепь, становится на задние лапы, приветствуя своего хозяина.

Поет петух. С насеста одна за другой слетают куры и бегут к Корнею. Ржет гнедой мерин, увидев хозяина. За ночь проголодался.

Лошадь леснику по штату положена. И сани, и тарантас, и седло — все казенное. Обход у Носкова большой, на десятки километров. Попробуй-ка обойди все пешком! Кроме того, на лошадке и усадьбу вспашешь, и дров привезешь, и сена запасешь, и на рынок в Лужки съездишь. Всего и не перечесть, что можно сделать на казенном меринке.

Вот и корова мычит. Тоже есть захотела.

Хорошая корова у Носковых! Сытая, гладкая! У нее в кормушке и комбикорм, и черный хлеб. А сена — хоть завались. В лесу травы много. Можно накосить хоть на целое стадо. Коси знай! Лесник сам хозяин лесных лугов. Хороша корова, что и говорить! Почитай, в день по пятнадцать литров молока дает! Пять себе, а десять на продажу. Молочко в цене: три рубля литр! Вот и смекай: тридцать рублей в день!

У Носковых двор огромный. У иного колхоза и ферма, наверное, не больше. И станки во дворе по обе стороны, как на ферме. В одном станке — лошадь, в другом — корова, в третьем — телка, в четвертом — овцы, в пятом — поросята.

А за двором — омшаник. В омшанике пятнадцать пчелиных семей. И тут Корнею забота. Зима суровая, морозы стоят лютые. «Подкормить пчелок надо», — думает лесник.

Что и говорить, у Корнея Лукича хлопот полон рот. А весна придет — их будет вдвое, а то и втрое больше. Усадьба у Носковых — шестьдесят соток. Тридцать соток — это сад и огород, а остальные под картошкой. Надо все вспахать, грядки разделать. Надо все посадить, полоть и поливать. А потом урожай собирать, в Лужки или в Москву на рынок возить…

Вот накормил Корней скотину. Берет лопату и метлу, сметает снег с крыльца, копает тропинку на улицу до дороги.

Надюха зовет завтракать. Хлебают вчерашние щи со свининой. Едят картошку, поджаренную на свином сале.

«Ишь не бережет сало-то! Вон сколько навалила — ложка стоит! — мысленно упрекает лесник свою жену и тут же смиряется: — Ладно, свининка-то своя, не покупная».