Зигги Стардаст и я - [82]
. Что это?
БУХХРЯСЬБУМ. Господи, папа что, упал с дивана?
ДЗЫНЬБУМШМЯК. Да что он творит?
Бегу в дом. Телевизор по-прежнему надрывается. Только папы перед ним уже нет.
Странно.
Поднимаю глаза на второй этаж: дверь папиной спальни открыта, моей – закрыта.
Еще более странно. Не помню, чтобы я ее закрывал.
Крадусь наверх, стараясь прислушиваться к любому движению, любому шуму. Тишина.
Со скрипом открываю свою дверь.
Папа: прислонился к моей кровати, пытается перевести дух. Он поднимает голову. Глаза у него красные, бешеные, вибрирующие.
Обвожу взглядом комнату. Дверца чулана открыта. Нет!
Сердце начинает частить. Вдохи. Стесненные, быстрые, огненные вдохи.
Портреты Зигги. Сорванные со стен. Глазами усыпан пол.
НЕТ-НЕТ-НЕТ!
Собираю разодранные клочки в кучи, запихиваю в рюкзак, пытаюсь…
Слезы льются, из носа тоже течет.
– Ты… ты… ты не должен был!.. Зачем ты?.. Это же мои… он мой… – бормочу как безумец, не ему – самому себе, клочкам бумаги, всему…
– Иисусе Христе, сын! – И тут он начинает смеяться… нет, завывать… нет, демонически реветь.
Вытираю лицо, поднимаю на него взгляд, тяжело дыша. Разъяренный, как бешеный пес. Все во мне полыхает.
– Прекрати… смеяться…
От этого его смех-вой-рев становится только громче.
– Я не… смеюсь, сын…
– ПРЕКРАТИ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ! – взрываюсь изнутри. Ничего не вижу. Временно ослеп.
– Ты… сошел с ума, – выплевывает он, перемежая слова то ли смехом, то ли кашлем, то ли демонскими воплями, не знаю. – В моем… доме… живет сумасшедший.
– Твой СЫН, ты имеешь в виду? Твой сумасшедший СЫН? Твой СЫН-фрик? Это ты имеешь в виду?! ДАВАЙ, СКАЖИ ЭТО ВСЛУХ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ! Ты не можешь даже сказать это… – Слезы и слова сыплются из меня с такой скоростью, что не удается загнать их обратно, пока…
Его смех, кашель, сиплое дыхание замолкают. Он медленно поднимает руку, показывая мамин портрет.
– Где. Ты. Это взял?
– Отдай!
Рука мгновенно уходит в сторону.
– ГОВОРИ!
– Я вытащил ее из той кучи, прежде чем ты приговорил ее к сожжению!
– Это не тебе было решать…
– Зачем тебе понадобилось ее убивать?! Если ты так любил ее, почему нужно было убить все, что с ней связано?!
– Мне нужно? МНЕ?!
– Да. ТЕБЕ!
– Ну все, с меня хватит. – И рвет портрет, медленно, по сантиметру, располовинивая ее лицо.
Мир совершает кульбит. Все мое тело вспыхивает.
– Как… ты мог!..
– Я пытаюсь помочь тебе, Джонатан.
Вдоль-поперек-вдоль-поперек-вдоль-поперек, а потом ПУФФ – кусочки мамы подмигивают-подмигивают-подмигивают мне, осыпаясь в тишине на пол.
Я не шевелюсь. Не могу дышать.
– Ненавижу тебя, – говорю.
– Что ты сейчас сказал?
– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ.
– Да как ты смеешь…
– Я НЕ БОЛЕН.
Каждое слово – удар по его лицу.
– Джонатан…
– ЭТО ТЫ БОЛЬНОЙ.
Бросаюсь, сталкиваю его с кровати.
– Иисусе…
– ЭТО ЗА ТО, ЧТО ТЫ ЗАСТАВЛЯЛ МЕНЯ ДУМАТЬ, БУДТО Я ПСИХ!
Кричу и молочу его кулаками по груди, по лицу – не щадя. Мой кулак погружается в его тушу, как в тесто. Он сворачивается клубком, кашляет, весь сжимается.
– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! – единственное, что я могу говорить, единственное, о чем могу думать.
Он хватается за горло, силясь сделать вдох сквозь неистовый кашель, едва выдавливая мое имя по слогам.
– Джо… на…
Но больше я не слушаю.
Вихрем срываюсь вниз, вылетаю за кухонную дверь. Седлаю Стингреймобиль, кручу педали. В таком темпе, что через несколько секунд сводит и ноги, и легкие. Плевать. Налегаю еще сильнее.
Молния разрывает тучи, крошит небо. Грохочет гром. Дождь молотит по телу. Стингреймобиль словно сам заводит меня на пустую автобусную остановку, чтобы переждать.
Каждый звук впивается в позвоночник.
Из-за угла выворачивают фары. Это он едет за мной?
Снова прыгаю на Стингреймобиль и ГОНЮ изо всех сил. Ныряю в открытые поля, на тропинку, отходящую от шоссе, по пути, которым ездил столько раз. К нему.
Позади ничего не видно. Впереди тоже. Быстрее, еще быстрее.
Притормаживаю на краю опушки. Сквозь деревья вижу тень его дома, подмигивающую мне под дождем. Напрягаю зрение. Все вокруг исчезает; его дом приближается, становится все отчетливей. Искорка: крохотный уголек оранжевого света мигает сквозь доски на угловом окне.
Стингреймобиль парит, летит сквозь хлещущий дождь – и вот я у подножия лестницы, смотрю вверх.
Окна и дверь заколочены в три слоя, осколки стекла до сих пор блестят на земле. Слабое бормотание доносится сквозь стены. Поднимаюсь. Теперь еще больше страшась того, что могу увидеть по другую сторону двери.
Обрушиваюсь на дверь с кулаками. Отбрасываю мокрые волосы с глаз.
Дождевые потоки хлещут с алюминиевого козырька в белых пятнышках так, будто я стою под водопадом. Прекрасно.
Ножки кресла скребут по полу.
Иисусе. Там ведь может быть кто угодно. Я об этом не подумал. Это может быть и Хэл. И…
Дверь распахивается.
– Джонатан! – дедушка Уэба.
– Ой, я так рад… – бормочу.
Он постарел, на лице появились новые морщины от тревоги, но оно мерцает по-прежнему. На лбу крест-накрест – хирургические швы, под глазом – темно-фиолетовый полумесяц. Но он жив, и это главное.
– Входи же, входи скорей! Ты весь дрожишь.
– Я так рад… что с вами все в порядке.
Внутри пахнет жжеными травами и покоем. С потолка во всех углах льется вода, звеня о металлические миски, расставленные на полу.
Герой, а по совместительству и автор этой уникальной, во многом неожиданной книги — обаятельный, блистательный, неподражаемый Артист — Михаил Державин. Он один из немногих людей, при одном упоминании которых на лицах расцветают светлые улыбки! От счастливого детства в артистической вахтанговской среде до всероссийской и всесоюзной любви и известности — путь, который Артист, кажется, даже не шел, а порхал — легко, песенно, танцевально, шутя, играючи и заставляя хохотать и наслаждаться счастьем, чудом жизни миллионы зрителей.
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Книга профессора Московского технического училища Петра Кондратьевича Худякова написана через полтора года после Цусимской трагедии, когда еще не утихла боль, вызванная известием о гибели тысяч русских моряков; горечь от не имеющего аналогов в нашей истории поражения русского флота. Худяков собрал в этой книге уникальные свидетельства участников подготовки и похода Балтийско-Цусимской эскадры. Свидетельства преступной безответственности и некомпетентности, воровства и коррупции чиновников военного министерства, всей бюрократической системы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уолши переехали в Сиэттл с другого конца страны, чтобы начать все заново. Очаровательная семья с пятью детьми тут же подружилась со всеми соседями в округе. Никто и подумать не мог, что они уехали из родного города… из-за травли всей семьи. В этот раз у них все сложится. Они будут обычными и милыми. Осторожными. Они будут держаться столько, сколько получится. Или пока один из них не спросит себя: «Готов ли я дальше притворяться ради вас?» И с этого момента все изменится навсегда…
Вот уже несколько дней один папа и одна мама задают бесконечный вопрос: что же случилось с их сыном на самом деле? Им известна официальная версия, которую они рассказывают всем, озвучивают родственникам, друзьям, журналистам… версия, в которой они сами сомневаются, но заставляют себя в нее поверить. Они пока не решаются ни о чем его спрашивать, не знают, как подойти к этой теме. Возможно, они не готовы услышать ответы. Поэтому они прислушались к советам и передали все в руки психолога, чтобы тот смог добраться до истины.
Книга – бестселлер. Семь уроков, семь мудрых советов, которые позволили главному герою поверить в то, что нет ничего невозможного, и один проводник в прекрасное будущее. Живешь ли ты так, словно твоя жизнь бесконечна? Или осознаешь, что каждый день уже не вернуть? Эта книга для тех, кто имеет смелость и стремление достичь чего-то большего в жизни, осуществить свою настоящую большую мечту. Трогательная история Ёске и Харуки подарит знание – у тебя есть все, чтобы стать кем угодно. У нас только одна гарантия в этой жизни, что все мы умрем, остальное – в наших руках.