Зигги Стардаст и я - [73]
Может, это… в смысле, я знаю, что неизлечим, но может быть… это… хорошо…
Мы лежим и смотрим в потолок. Наши мысленити взлетают к небесам, всасываясь в пятно от воды на потолке, которое напоминает черную дыру. Может, это вход в иное время, в параллельную вселенную… Потому что быть с ним здесь, в его объятиях… это…
– Хочешь, расскажу историю? – шепчет он.
– А разве ты не устал?
– Ты шутишь, приятель? Уснуть здесь, с тобой, вот так? Нет шансов!
Я прижимаюсь к его груди. Лежим, соприкасаясь лбами, улыбаясь, и на какой-то миг я чувствую, что настолько счастлив, словно мы только что открыли новую планету.
– Тогда ладно. Расскажи.
– Это хорошая история. Думаю, тебе понравится.
Он стирает со лба испарину, и я, не думая, беру его руку и вытираю ее о свою щеку. Понятия не имею, почему я это делаю, но он, кажется, не обращает внимания.
– Жил да был на свете гневливый мальчик, и приснился ему сон, где он плавал в озере, имевшем форму разорванного сердца, глядя на звезды. И звезды начали падать с неба. – Уэб медленно проводит пальцами по моим щекам. – Оказавшись на земле, они превращались в белых пауков, которые принялись водить вокруг мальчика хороводы. – Его пальцы легонько щекочут шею, руки, грудь. – И, танцуя, плели паутину – пока мальчик не оказался с ног до головы в коконе, как в ловушке. Он звал на помощь, но никто не приходил. Пока… – С тихим «пуфф» Уэб резко растопыривает пальцы над моим лицом. – Пока с неба не упала еще одна звезда и не превратилась в другого мальчика, раскрашенного цветными полосами, который улыбнулся и сказал: «Я пришел». Потом вытащил опутанного коконом на берег и стал осторожно разматывать нить за нитью. – Делает вид, что вытягивает мысленити из моего лба и пускает их по ветру. – Когда он стал бросать эти нити в воду, те начали латать разорванное озеро, сшивая его стежок за стежком, пока последняя нить, освободившая мальчика, не была брошена в воду. Она восстановила разорванное сердце до конца. Навсегда.
Его ладонь опускается мне на грудь.
Не шевелимся.
– Это конец истории? – спрашиваю я.
– Нет. Только начало…
– Уэб?
– Да?
– Поцелуй меня.
Его губы падают в мои, и – БАДАМ – из нас вырывается вспышка яркого белого света, настолько яркого, что я слепну навсегда. И мы сплетаемся в одно целое…
Он ласкает мои щеки, покрывает быстрыми поцелуями ресницы, а когда добирается до лба, останавливается.
– Все хорошо, – шепчу я, подрагивая.
Целует мой шрам. Я дергаюсь, но он успокаивает жжение. Пожалуйста, давай никогда не возвращаться, думаю я. Это моя единственная мысль. Уэб улыбается, слизывает слезу, выкатившуюся из моего глаза, закрывает его поцелуем.
– Пожалуйста… сними… – шепчу ему на ухо.
Он сбрасывает простыню с постели, снимает майку. Слезы жгут щеки. Я провожу ладонью по его груди, глядя, как его глаза закрываются, губы раскрываются. Слышу тихий стон.
Задерживаю дыхание.
– Можно снять с тебя?.. – шепчет он.
– Да.
Осторожно стягивает с меня футболку, обращаясь с моим телом, как с самой дорогой и идеальной виниловой пластинкой. И тонет во мне…
Его пальцы рисуют звездную карту на моей груди, останавливаясь на талии.
Я киваю.
Его рука проскальзывает под мои бóксеры. Высоковольтный разряд прошивает меня. Вскрикиваю ему в ладонь.
– Тссс. Ты нормально? – шепчет он.
Снова киваю.
– Уверен?
– Да. Не останавливайся. Пожалуйста.
Потому что я хочу разделаться с этим раз и навсегда.
Он покрывает поцелуями мою талию. Я дрожу. Слезы льются из глаз, но теперь я хотя бы чувствую их. Не так, как во время лечения. Он стягивает шорты, прижимаясь ко мне каждой мышцей и нервом, пока мы не оказываемся сшиты в одно целое. Я не дергаюсь, не моргаю. Его лицо начинает рябить, точно на слайд-проекторе, но продолжаю держаться, сражаясь с высоковольтными проводами, хлещущими по нервам, пока…
…снова не начинаю чувствовать себя собой.
И чиню в себе то, что все это время было сломано…
Мне больше не нужно представлять, как я прячусь на Луне или переживаю космическое приключение среди звезд. Вот он, тот мир, в котором я хочу жить. Прямо здесь. С ним.
Потому что впервые в жизни здесь, в руках Уэба, я чувствую себя свободным.
4 июля 1973 года, среда
Тру глаза, моргаю, балансируя между сном и бодрствованием. Сердце – стабильный, тихий, пульсирующий покой. Вот, значит, как это ощущается…
Утреннее солнце заглядывает в щели между досками на окнах. В лучах плавают пылинки. Мы в безопасности. Пока.
Вот только никакого «мы» нет. Откидываю руку, обшариваю подушку, на которой нет Уэба. Где же он?
Закрываю глаза, напрягаю слух, чтобы услышать… хоть что-нибудь.
Из-за дома доносится приглушенный разговор. Не понимаю, кто это. Может, Уэб с семейством, может, Хэл с хиллбилли, может, офицер Эндрюс и национальная гвардия, прибывшие забрать меня.
Натягиваю свои шорты и его майку, которая мне велика, – поскольку своей нигде не вижу – и пытаюсь что-нибудь рассмотреть сквозь щель между досками на окне. Никакого движения ни на пляже, ни на другой стороне озера. Папин «Кадиллак» вернулся на место, хотя занавески в трейлерах задернуты. Все неподвижно. Даже вода.
Папа уже знает? Он вообще понимает, что меня нет?
