ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004) - [143]
И пиздато всё до такой степени, что только руками развести, а объяснить внятно всё равно никак не получится.
Интересно, каким цветом будет оформлено отстранение от власти идущего следующим в списке окультуривания кровавого диктатора Лукашенко? Нет уже сил смотреть, как он грозит всему цивилизованному миру кривой своей хоккейной клюшкой.
Я предлагаю дизайнерам отойти от красной части спектра и окрасить вступление Белоруссии в семью свободных народов в прохладный светло-бирюзовый цвет в память о трёхлитровых банках берёзового сока некогда заполнявших прилавки всех советских магазинов.
Сам сок, впрочем, был совершенно бесцветный, это банки были синеватые, но это в данном случае несущественно.
Пусть это будет Берёзовая Революция.
А вообще, с семьей свободных народов всё не так просто. Понятно, конечно, что где пятеро, там и семеро, но как-то там уже и так очень набито. Даже и на сундуке в прихожей не поспишь — там уже много лет спят валетом Греция и Португалия. А в самом сундуке ночуют вчетвером Сербия, Хорватия, Черногория и Македония. Но это не страшно — они небольшие все и им там просверлили дырочки, чтобы не задохнулись.
Да везде можно прожить, главное, чтобы хозяева были хорошие. Я вот однажды в Швеции жил в комнате для факса и ничего. Во-первых на раскладушке же, а не на полу, а во-вторых всё же под крышей, а не на лавочке. Душ, правда, был совмещённый с писателем Валерием Поповым, но тоже ничего страшного — он же не каждый день там с утра до вечера мылся.
Вот такой я был сентиментальный лет всего десять назад. Да я и сейчас сентиментальный. Все действительно злые люди, они обязательно сентиментальные. Если кто сидел в тюрьме или в армии, они это хорошо знают.
Тогда же я написал, помнится, очень сентиментальный рассказ про Гитлера. Смешно конечно сейчас, но это было вообще первое моё произведение, опубликованное в периодической печати.
Я даже помню, как пытался получить за него первый в моей жизни гонорар. У меня как раз тогда как обычно в москве кончились вообще все деньги.
Я тогда приехал на улицу Тверскую-Ямскую, которая, в отличие от улицы просто Тверской, расположена в москве в совершеннейшей какой-то жопе, возле станции метро белорусская, кажется. Я был в тот момент не то, чтобы мертвецки пьян, но очень сильно утомлён предыдущим трёх- или четырёхдневным пьянством, и поэтому пристроился в спину к примерно такому же как я похмельному человеку в надежде, что он меня выведет туда, куда нужно. Он шёл, шёл, очень долго куда-то шёл, потом вошёл в какой-то подъезд, сел в лифт, мы с ним вместе доехали до пятого этажа, вошли в комнату с надписью «журнал Магазин», он сел за стол и придал лицу приветливое выражение: «Слушаю вас», — говорит.
«Здравствуйте, — говорю, — А вы наверное Иртеньев? Игорь Моисеевич, у вас тут у меня вышел это типа рассказ и я пришёл типа ну вот» Я до сих пор не умею в редакциях солидно разговаривать. «А! — говорит человек, — так вы тот самый Горчев, который про Гитлера что ли? Вы вон там в углу поройтесь, там должен быть рассказ с Вашим произведением и мы ещё вам триста рублей должны, но у меня сейчас с собой нет, если завтра зайдёте, то здесь будет наш Главный Бухгалтер и он вам выпишет».
А Иртеньев, он был неплохой поэт когда-то.
Ну в общем гонорар потом выслали почтовым переводом.
Вообще я думаю, что все проблемы русского народа — они сугубо лингвистические.
Русский человек категорически не может выговорить две буквы «н» в конце слова «Таллинн». Для того чтобы сказать «в Украине», русский человек должен быть как минимум диктором центрального телевидения.
Все ему со всех сторон кричат: нужно правильно говорить «Кыргызстан», «Молдова», «Алматы», «Тошкент». А мудак этот и так и эдак губы сложит, а всё равно скажет «в Киргизии», «на Украине» или «когда я жил в Алма-Атах».
Имперское мышление, хули там.
Декабрь
Ага, спасибо добрым людям — подсказали, а то я совсем не в курсе. Там {с. н.} оказывается проходит конкурс веблогов и я там оказывается участвую, но судя по всему, Лёха Андреев собирается загрести мой палмпилот, а это непорядок. Я пошёл уже три раза проголосовал, что это зе бест веблог ин зис категори: один раз из мозиллы, другой раз из оперы и даже из эксплорера тоже проголосовал, но всё равно мало получается.
Проснулся сегодня с утра с чётко сформулированной мыслью: смерть — это когда у нас отобрали наше имя и мы больше так не называемся. Ну Дима Горчев, например.
Выступал сегодня в спектакле ансамбля комик-трест на сцене ДК имени ленсовета.
У Кати Сквонк обнаружилась там знакомая, которая провела нас бесплатно и посадила на самый первый ряд. Но платить всё равно за всё рано или поздно надо, так что в ходе спектакля человек по фамилии Сладкевич (хорошего человека Сладкевичем не назовут) твёрдо и уверенно схватил за руки меня и Катю и выволок на сцену (я раньше думал что для этого используются только специально подготовленные люди). К счастью всё обошлось без поливания нас пеной и битья по голове пенопластовыми мечами. Функция наша заключалась исключительно в том, что Катя посыпала Сладкевича мелко нарезанной фольгой, а я пускал счастливые мыльные пузырики пока этот мерзавец осуществлял заветную мечту, то есть танцевал с Блондинкой.
В этой книге – лучшие и давно разошедшиеся на цитаты гротесковые рассказы Горчева: «Настоящее Айкидо», «Высшая Справедливость», «Мировое господство», «Путь Джидая», «Поселок Переделкино» и другие. Здесь по-прежнему тонет волшебный материк Гондвана, академики Зельдович и Шнеерзон изобретают Православную Бомбу, в Летнем Саду скачет животное Кухельклопф, баржа везет воду из Ладожского озера в Финский залив, всё так же работает фантомное радио, а в Крещенский сезон всегда идет дождь…
«План спасения» — это сборник рассказов, объединенных в несколько циклов — совсем сказочных и почти реалистичных, смешных и печальных, рассказов о людях и вымышленных существах, Пушкине и писателе Сорокине, Буратино и Билле Гейтсе...
Смешные «спиртосодержащие» истории от профессионалов, любителей и жертв третьей русской беды. В сборник вошли рассказы Владимира Лорченкова, Юрия Мамлеева, Владимира Гуги, Андрея Мигачева, Глеба Сташкова, Натальи Рубановой, Ильи Веткина, Александра Егорова, Юлии Крешихиной, Александра Кудрявцева, Павла Рудича, Василия Трескова, Сергея Рябухина, Максима Малявина, Михаила Савинова, Андрея Бычкова и Дмитрия Горчева.
Можно, конечно, при желании увидеть в прозе Горчева один только Цинизм и Мат. Но это — при очень большом желании, посещающем обычно неудовлетворенных и несостоявшихся людей. Люди удовлетворенные и состоявшиеся, то есть способные читать хорошую прозу без зависти, увидят в этих рассказах прежде всего буйство фантазии и праздник изобретательности. Горчев придумал Галлюциногенный Гриб над Москвой — излучения и испарения этого гриба заставляют Москвичей думать, что они живут в элитных хоромах, а на самом деле они спят в канавке или под березкой, подложив под голову торбу.
Во втором издании своей первой книги автор поднимает многие Серьезные Вопросы: «Почему?», «По какой причине?», «И какой же отсюда следует вывод?». Неудивительно, что порой автор вообще перестает понимать, о чем же он, собственно, говорит.
Абсурд, черный юмор, мизантропические байки и «подпольные» притчи в самом полном на сегодняшний день собрании текстов прозаика Дмитрия Горчева, даровитого нарушителя всех литературных конвенций и табу. «Сволочи», «Из Петербурга в Москву», «Про одного человека», «Когда от нас ушли Коммунисты», «О существах» и другие циклы короткой прозы. Иллюстрации автора.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.