Журналюга - [13]
— Я учительница, классный руководитель десятого класса, — отчего-то волнуясь, представилась гостья. — У нас сегодня выпускной вечер…
— Почему так рано? — поинтересовался Лозовский.
— Нашу школу ставят на реконструкцию. Чтобы закончить к первому сентября, нужно начать как можно раньше. Вот мы и подтянули программу. Только вы не беспокойтесь, все согласовано с облоно.
Насчет облоно он и не беспокоился, но появилось нехорошее предчувствие какого-то сюрприза.
— Мы узнали, что в нашем городе случайно оказались передовые строители БАМа, которые фотографировались в Кремле у Знамени Победы, — все так же волнуясь, продолжала учительница. — Мы живем рядом с БАМом, а живого бамовца ни разу не видели, только по телевизору, так глупо. Вы не согласитесь выступить у нас на вечере?
Передовые строители БАМа дружно перестали жевать.
— У нас многие собираются работать на БАМе. Всем будет очень интересно. Мы вас очень просим, ну просто очень. Девочки, скажите!
Девочки покраснели и закивали.
— Как вы о нас узнали? — спросил Лозовский.
— Первый секретарь райкома сказал. Он будет вручать аттестаты. Он сказал, что это украсит. Но… Я понимаю, вы с дороги, устали…
— Сейчас оденемся и придем.
— Так вы согласны? — обрадовалась учительница. — Тогда мы побежим в школу, скажем. А вы подходите. Знаете, где наша школа? Это рядом, вы мимо нее шли. Мы вас очень ждем!
Гостьи ушли. Передовые строители БАМа озадаченно смотрели на Лозовского.
— Ну чего уставились? — буркнул он. — Собирайтесь. За все нужно платить. Гитару не забудьте.
— Зачем? — спросила Таня.
— Чтобы петь. Когда человек поет, он не врет. Потому что у него рот занят.
В искусстве вранья, как и в любом искусстве, есть свои законы. Ложь должна быть либо чудовищной, как утверждал министр пропаганды Третьего рейха доктор Йозеф Геббельс, либо дотошно правдоподобной. Неправда, окруженная скрупулезно точными бытовыми подробностями, удерживается в сознании читателя или слушателя, как понтоны удерживают тонущий корабль на плаву.
Третий вид вранья заключается в умолчании части правды, что превращает ложь как бы в полу-ложь, которую при желании можно назвать полуправдой.
Этот принцип, основополагающий для советской журналистики, сформулирован так: «Бороться с недостатками на положительных примерах».
Этими соображениями Лозовский и поделился с передовыми строителями БАМа по дороге к школе.
— Вам не нужно врать, говорите только о том, что есть. Зачем приехали на БАМ, как живете. А как фотографировались у Знамени Победы, про это не говорите, — завершил он свой инструктаж.
— А если спросят? — поинтересовалась Катя.
— Скажешь, что не хочешь об этом говорить, так как это нескромно.
Она засмеялась.
— Почему ты все время смеешься? — удивился Лозовский.
— Потому что смешно.
Вручение аттестатов зрелости выпускникам зейской школы проходило в зале на втором этаже. На невысокой сцене на покрытом зеленой скатертью столе в хрустальной вазе стояли ветки багульника с маленькими синими цветами. За столом, откинувшись на стуле, положив руки на трость и с рассеянной улыбкой глядя в зал, сидел седенький человек с орденскими планками и значком отличника народного образования. Так надо понимать, это был директор школы. Около стола как бы пританцовывала на высоких шпильках учительница, звонким голосом, как на пионерской линейке, вызывала выпускников и передавала аттестаты плотному, с большой бритой головой человеку лет сорока пяти со звездой Героя Социалистического Труда на лацкане черного пиджака. Лозовский понял, что это и есть первый секретарь райкома партии. Он произносил:
— Поздравляю!
Юношам тряс руку крепко, с чувством, девушкам тоже с чувством, но деликатно. В его движениях была актерская крупность, сообщавшая этой рутинной процедуре весомость, значимость акта.
Выпускники принимали аттестаты и сбегали в зал под аплодисменты одноклассников, учителей и родителей. Все были принаряжены, но до этих мест еще не дошло московское поветрие шить к выпускному вечеру дорогие костюмы и чуть ли не подвенечные платья. Костюмы у юношей были разные, а свекольного цвета галстуки одинаковые. В стесненности ребят, не привыкших к галстукам, в робкой косметике на лицах девушек, в торжественном виде родителей была какая-то милая провинциальность. Лозовский оглядел спутников, притихших в своих тщательно отглаженных форменках. Шепотом напомнил:
— Не врать. Ни в чем. Врать буду я. Это моя профессия.
— Трудно, наверное, быть журналистом? — сочувственно спросила Таня.
— Трудно? Да нет, — ответил Лозовский. — Чаще противно.
Когда процедура вручения аттестатов закончилась и учительница торжественно пригласила на сцену гостей, он переждал аплодисменты, представил спутников и объявил:
— Вам сейчас по семнадцать лет. Через пятнадцать лет вам будет по тридцать два года. А что будет через пятнадцать лет? Ну-ну! Что будет через пятнадцать лет?
Зал заинтригованно молчал.
— Не знаете, — констатировал Лозовский. — А я вам скажу. Через пятнадцать лет начнется двадцать первый век! Не знаю, какими вы будете через пятнадцать лет. Но знаю, какими вы будете года через три-четыре. Вот такими!
Былички — это такие были, только маленькие. Я был уверен, что где-то слышал это слово, но у Даля его почему-то не обнаружилось. Получается, я изобрел его сам. Ну и пусть будет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все они уже умерли. Мы тоже умрем. Все. И от нашей жизни останутся никому не нужные книги. Но если мы их не напишем, не останется вообще ничего.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОТ АВТОРА. В основу сюжета этой пьесы положены события, которые в свое время стали шоком для заполярного Норильска. Пьеса была написана в 1988 году и тогда же поставлена на сцене Норильского драматического театра им. Маяковского. У меня было искушение перенести ее действие в наши дни, так как то, что случилось без малого двадцать лет назад, сегодня стало едва ли не повседневностью. Но я не стал этого делать. Пусть будет все, как было. Ибо то, что происходит сегодня, не сегодня началось. Нет, не сегодня.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.