Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [14]
Повесть «Путь на Амальтею» откровенно разочаровала. Здесь нет ни захватывающего сюжета, ни объема, ни масштабности и детализации «Страны багровых туч», нет интриги «Извне». Из попытки создать увлекательное космическое приключение получилась нелепая фантастическая «Буратина», которую невозможно воспринимать серьезно ни в сюжетном, ни тем более в художественном аспекте.
На мой взгляд «Путь на Амальтею» — одна из самых слабых книг авторов. Я откровенно не понимаю людей, называющих ее лучшей работой молодых Стругацких.
«Полдень, XXII век»
Первые заметки Стругацких, касающиеся этого сборника, относятся к началу 1959 года. Повесть была написана к 1961 году. Впервые отдельным изданием вышла в свет в 1962 году под названием «Возвращение (Полдень, 22-й век)».
Рассказы связаны друг с другом весьма условно, что в целом всегда воспринималось мной с настороженностью, ибо я абсолютно убежден, что хорошо реализованный цельный сюжет романа в конечном итоге всегда представляется в более интересном свете для читателя, чем склейка из отдельных маленьких произведений. Нужно признать, что создание единой цельной книги всегда более сложно в реализации для автора, но кто сказал, что работа писателя проста и должна быть легкой? Главная беда склеенных повестей — в них нет возможности успеть вчитаться. В сериях детективных историй есть преемственность хотя бы главного (а иногда и нескольких персонажей), следовательно, автору нет необходимости описывать их снова и снова. А дать представление о герое обязательно нужно, иначе читатель не успевает если хоть и не «полюбить» то хотя бы «настроиться» на его волну.
«Полдень, XXII век» во всей красе демонстрирует нам результаты работы этого сомнительного литературного приема. Только попытавшись вчитаться в текст, авторы выбрасывают вас на новый сюжет с новыми героями. И если в склеенной повести «Извне» Стругацкие хотя бы объединили, ни героев, но сюжет, здесь же они не сделали даже этого.
Любопытно заметить, как братья-писатели пытаются впервые изобразить взаимоотношение полов. Попытка эта настолько робкая и неуклюжая, что умещается всего в одном предложении. «Он схватил ее в охапку» или «Несколько секунд они глядели друг на друга; глаза у Кати стали совсем круглые» и сразу же дальше по тексту следует «Сережа представил себе эскадры исполинских звездных кораблей на старте, а потом в Пространстве, у самого светового барьера, на десятикратных, на двадцатикратных перегрузках, пожирающих рассеянную материю, тонны межзвездной пыли и газа…» Второе Стругацким удается куда лучше, не правда ли?
Художественный уровень склеенной повести «Полдень, XXII век» значительно превосходит предыдущую их работу, однако досадные повторы все же продолжают бросаться в глаза.
«— Пошли? — Пошли, — сказал Новаго. И они пошли».
…
«Капитан промолчал и отдал приказ приниматься за дело. Экипаж принялся за дело.»
Капитан встал. Капитан подошел к Атосу.
…
— Сделай лицо, — строго сказал он.
Кондратьев сделал лицо.
…
Неужели великий и могучий русский язык не позволил изложить это как-то иначе ни авторам, ни корректорам? Подобные повторы, к сожалению, будут часто появляться и в будущих книгах.
Диалоги героев Стругацких по-прежнему весьма грубоваты («безмозглые кретины», «Урод!», Жертва мутаций» и т.п.) что портит художественную красоту произведения.
Также нельзя не отметить, что коммунистическая патетика в этом сборнике переходит всякие приличия. Если в предыдущих книгах Стругацких идеологический пафос все же был заметно ретуширован, то здесь полет мыслей просто поражает.
«Обойти всю видимую Вселенную за десять-пятнадцать локальных лет и вернуться на Землю спустя год после старта… Преодолеть Пространство, разорвать цепи Времени». Так и хочется дополнить «и вперед к победе коммунизма во всей галактике, да что там… мелочиться… во всей Вселенной». Если в предыдущих повестях Стругацких тошнило обычно самих героев, то теперь читая это, начинает подташнивать уже меня самого.
Отдельно я бы хотел охарактеризовать рассказ «Томление духа». Он показателен попытками Стругацких «иронизировать над будущим», но, по понятным причинам, делают они это беззубо и скучно. Куда большее удовольствие от настоящей сатиры вы сможете испытать, скажем, от прочтения книги «Москва 2042» Владимира Войновича. У братьев-авторов все это получается, к сожалению, до безумия наивно и скучно.
Стоит отметить, что в повести проскакивают некоторые интересные размышления (о смыслах полета к другим звездам для поиска обитаемых планет, например в UV Кита и последствиях подобного шага для самого космического путешественника, о дистилляции атмосферного покрова Венеры с целью ее более глубокой колонизации). Можно отметить, что читая «Самодвижущиеся дороги» и «Скатерть-самобранку» я все же нашел для себя некоторые футуристические философские идеи, над которыми мне стало интересно поразмышлять, отвлекшись от текста. Самым интересным из всех рассказов входящих в сборник, мне показался «Глубокий поиск». Хотя и затрудняюсь сказать, чем конкретно. Наверное, повлияло то, что Стругацкие впервые «окунают» сюжет в воду и не «коверкают» английские слова в диалогах, как в предыдущих работах, а просто пишут соответствующие выражения латиницей. Также по-своему неплох и «Поражение», но, увы, хорошая идея, которую вполне можно было бы превратить в более серьезный и интересный роман, так и не была реализована писателями. И это так «по-стругацки» — раздразнить и бросить читателя, в ожидании чего-то большего.
Около 12 миллиардов лет назад появилась Вселенная. Она стала общим домом для материи, полей и всех живых существ. В основу строения Вселенной был заложен простой принцип Гравитации и двойственной природы мироздания. Были созданы галактики и чёрные дыры, звёзды и планеты, ядра и частицы, мужское и женское начало. На протяжении сотен тысяч лет люди, появившиеся на планете Земля, были окружены магией таинственных знаков и самого главного из них – числа 12. Долгое время человечество не могло понять истинного смысла и важности этого числа.
Рецензия – первый и единственный отклик Белинского на творчество Г.-Х. Андерсена. Роман «Импровизатор» (1835) был первым произведением Андерсена, переведенным на русский язык. Перевод был осуществлен по инициативе Я. К. Грота его сестрой Р. К. Грот и первоначально публиковался в журнале «Современник» за 1844 г. Как видно из рецензии, Андерсен-сказочник Белинскому еще не был известен; расцвет этого жанра в творчестве писателя падает на конец 1830 – начало 1840-х гг. Что касается романа «Импровизатор», то он не выходил за рамки традиционно-романтического произведения с довольно бесцветным героем в центре, с характерными натяжками в ведении сюжета.
«Кальян» есть вторая книжка стихотворений г. Полежаева, много уступающая в достоинстве первой. Но и в «Кальяне» еще блестят местами искорки прекрасного таланта г. Полежаева, не говоря уже о том, что он еще не разучился владеть стихом…».
«…Итак, желаем нашему поэту не успеха, потому что в успехе мы не сомневаемся, а терпения, потому что классический род очень тяжелый и скучный. Смотря по роду и духу своих стихотворений, г. Эврипидин будет подписываться под ними разными именами, но с удержанием имени «Эврипидина», потому что, несмотря на всё разнообразие его таланта, главный его элемент есть драматический; а собственное его имя останется до времени тайною для нашей публики…».
Рецензия входит в ряд полемических выступлений Белинского в борьбе вокруг литературного наследия Лермонтова. Основным объектом критики являются здесь отзывы о Лермонтове О. И. Сенковского, который в «Библиотеке для чтения» неоднократно пытался принизить значение творчества Лермонтова и дискредитировать суждения о нем «Отечественных записок». Продолжением этой борьбы в статье «Русская литература в 1844 году» явилось высмеивание нового отзыва Сенковского, рецензии его на ч. IV «Стихотворений М. Лермонтова».
«О «Сельском чтении» нечего больше сказать, как только, что его первая книжка выходит уже четвертым изданием и что до сих пор напечатано семнадцать тысяч. Это теперь классическая книга для чтения простолюдинам. Странно только, что по примеру ее вышло много книг в этом роде, и не было ни одной, которая бы не была положительно дурна и нелепа…».
«Имя Борнса досел? было неизв?стно въ нашей Литтератур?. Г. Козловъ первый знакомитъ Русскую публику съ симъ зам?чательнымъ поэтомъ. Прежде нежели скажемъ свое мн?ніе о семъ новомъ перевод? нашего П?вца, постараемся познакомить читателей нашихъ съ сельскимъ Поэтомъ Шотландіи, однимъ изъ т?хъ феноменовъ, которыхъ явленіе можно уподобишь молніи на вершинахъ пустынныхъ горъ…».