Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие - [13]

Еще больше портят картину стройного художественного повествования короткие банальности, предложения, состоящие всего из двух слов на подобии «Я рассказал», «Я кивнул», «Я объяснил», добавляемые авторами в паузах между диалогами. Переход на первое лицо, к моему глубокому сожалению, понравится Стругацким и в дальнейшем они будут часто возвращаться к нему.

В целом повесть читается легко, с нескрываемым авторами послевкусием ироничности. Пришелец (почему-то неизменно с большой буквы, словно в дань уважению) уносит примус и консервы, а главного героя третьего рассказа несколько раз тошнит (в том числе один раз в невесомости… попробуйте представить эту картину во всех деталях).

Последний третий рассказ стоит ожидания. Если отвлечься от наивности и скоротечности сюжета, в ней авторы предлагают нам поразмышлять, пока еще не издеваясь над нами (как в более поздних книгах). Не так уж сложно представить себе человека, оказавшегося перед таким выбором, какой представился Лозовскому, гораздо сложнее представить себе человека, который сделал именно такой выбор как он и тем более проанализировать, к чему может привести такое решение. О да, ради этого стоило было дочитать до конца. В этой ранней работе, при всех ее шероховатостях, Стругацкие не подвели. Карликовый сюжет все же закрутился, не распался и выстроился в нужную линию, ведущую читателя к хоть и наивной, как и сама повесть, но все же развязке.

Если сконцентрировать свои усилия на попытках получить литературное наслаждение от трехрассказной повести, поводы для этого тоже можно найти. Чего только стоят весьма редкие для Стругацких красивые обороты вроде «проступающие блестящие капельки испарины» на переносице и «бешеный звон крови» в ушах старшего лейтенанта.

«Путь на Амальтею»

(4/12)

Околоюпитерские приключения, которые невозможно воспринимать серьезно

Повесть «Путь на Амальтею» была задумана еще в 1957 году, закончена в 1959 и впервые опубликована в 1960 году. На первом этапе она имела название «Страшная большая планета» и носила более выраженную приключенческую форму. Увы, позже Стругацкие значительно отошли от этой сюжетной концепции.

В целом идея повести представляется оригинальной и интересной. Не каждый день приходится читать о путешествиях в столь необычных местах как водородная атмосфера Юпитера. Саму задумку в полной мере можно отнести к сильной стороне работы Стругацких. К сожалению, как это часто бывает, рядом с хорошей идеей бок о бок стоит ужасающая ее художественная реализация.

Произведение начинается с ошибочного суждения о том, что Амальтея является ближайшим из всех спутников Юпитера и с многих других астрономических неточностей, которые в целом, мы рассматривать не будем и снова сосредоточимся на художественно-литературной и философской ценности книги, тем более что первые несколько страниц весьма открыто настраивают на неплохое продолжение художественного повествования.

С этой книги Стругацкие начинают свою столь нелюбимую мной практику использования странных имен (Валнога). Пока имена еще просто странные и чудные, в последующих книгах они будут еще и трудночитаемые. Впрочем, и вежливостью герои повести тоже не отличаются (Не ори на нее, козел! — гаркнул с другого конца столовой физик.)

Радость встречи с уже знакомыми героями из «Страны багровых туч», увы, страница за страницей начинает омрачаться. Быков заметно погрубел (если не сказать почерствел и обозлился) и позволяет себе фразы, немыслимые для предыдущей повести с его участием, где мне его образ, нужно признаться импонировал. Впрочем, и сами авторы не прибегали к таким комментариям к диалогам как «рявкнул он». Если в «Стране багровых туч» озаглавливание делалось только для каждого нового значимого сюжетного раздела, здесь Стругацкие, к сожалению, идут еще дальше. В «Пути на Амальтею» подзаголовки даются и вовсе внутри глав, уподобляясь литературе для дошкольников. Я разочаровываюсь… Это первая книга Стругацких, где у меня создалось впечатление, что я читаю не серьезный фантастический роман великих советских авторов, а сказку о приключениях Буратино. (А затаскивание полутораметровой ящерицы на борт космического корабля? — это как понимать? Может это фантастическая комедия?). Местами текст Стругацких начинает изобиловать огромным количеством повторов, скатываясь к состоянию совсем не выдерживающему критики. («Он был мрачен. Он вообще человек довольно сумрачный, но в последние дни он был мрачен. Он мрачен с того самого неприятного дня…» Что это? Случайность или рукопись писателя новичка?

К моему величайшему сожалению, уже со второй половины первой же главы «Путь на Амальтею» начинает стремительно разочаровывать (наверное, это происходит из-за завышенных ожиданий связанных с красивым, светлым и удачным названием книги и моей положительной оценки «Страны багровых туч»). Подобного чувства в предыдущих работах Стругацких я еще не испытывал так быстро. Вроде и нет раздражающей идеологической подкладки, с именами героев все не так уж и плохо, есть сюжетная завязка, но художественная бедность и громадное количество повторов, косноязычий, злословий буквально губит произведение с каждой новой страницей. Изобилие уменьшительно ласкательных форм (мальчики, Зойка, Лешенька)… В «Злоумышленниках» из повести «Полдень, XXII век» подобные сцены и описания смотрелись бы гармонично, но здесь, когда ожидаешь более взрослой, самостоятельной и цельной работы… Куцые фразы наподобие «Голос Быкова сказал», «Вот где главная-то сволочь», «У н-него т-такая особенная морда». Все это основательно портит впечатление от книги. Но Стругацкие не ограничиваются даже этим. Пытаясь создать «эффект присутствия» и живости текста, они впервые применяют пагубный метод — введение в диалоги заикания героев. И делается это не раз и не два. Спустя некоторое время, я начал ловить себя на мысли, что продолжая читать такое повествование, я скоро начну заикаться сам. Если забавные ошибки француза Моллара еще можно воспринимать как юмористический прием, то заикание в прямой речи героев, это, простите, перебор… У меня создается ощущение, что писатели издеваются надо мной. Почему нельзя было ограничиться простым комментарием о том, что Юрковский просто начал заикаться, не вводя при этом все эти заикания в прямую речь?!