Жребий изгоев - [91]
Не стерпел Керкун только на второй день вечером, когда после вечерней выти вышли с сыном на крыльцо.
— Чего-то ты недоговариваешь, сыне, — прямо заявил он, неотступно глядя Шепелю в глаза. — А ну, говори прямо — с княжьей службы-то что, сбежал?
Шепель только вздохнул в ответ. Несколько мгновений молча глядел на солнце над окоёмом, по-зимнему красноватое, потом, когда отец уже отчаялся ждать, негромко ответил:
— Нет, отче.
Глянул на отца искоса и вновь отверг:
— Не бежал я. Да только на глаза к князю Ростиславу мне сейчас показываться тоже не след…
— Отчего это? — Керкун недоумевающе поднял брови. — А ну рассказывай.
Рассказ Шепеля затянулся дотемна, договорили уже на повети, закутавшись в тулупы. Пришёл и Неустрой, слушал брата зачарованно, явно завидуя.
— Занятно, — протянул отец, когда Шепель умолк, и почти тут же отрывисто спросил. — Это всё?
— Всё, отче.
— А к князю зачем не едешь? — требовательно бросил Керкун.
— Отче! — крикнул Шепель. — Да ведь это же я! Я виноват!
— В чём? — негромко спросил Неустрой, блестя в полумраке глазами.
— Как в чём? — сказал Шепель горько. Неужто они не понимают? — Если бы я тогда не поленился до Владимира доехать… успели бы уйти и княгиня, и княжичи.
Помолчали несколько времени — тут возразить было нечего ни отцу, ни брату.
— Что теперь делать думаешь? — тихо спросил отец.
— Помощь надобна, — рубанул воздух ладонью Шепель. — Хоть с сотню наших воев степных. Мы же скрадом воевать навычны, нам это не в диковинку!
— Выкрасть княжичей хочешь? — мгновенно понял Неустрой. — Я с тобой пойду!
— Кто пойдёт, то будет ватаман решать! — вмиг остудил горячие головы сыновей Керкун. — И то, если войство волит! Такое дело наобум зачинать — только портить всё вовзят!
Неустрой притих — отец был прав. А Шепель вновь бросил:
— Не волит — один пойду!
— Утихни! — велел отец грозно. — И — охолонь! Я сказал — будет, как войство решит.
Ватаман волен над жизнями бродницкой рати только на походе да в бою. А так — всему в жизни бродников хозяин — войский круг! Он и ватамана сместить может, если что!
Через седмицу — вестоноши ватамана тем временем оповестили всё войство, созывая на войский круг — поехали в станицу. Откуда старая лиса Игрень так быстро прознал про Шепелеву нужду, оставалось только гадать. Однако не зря говорят, будто слухи по степи разносятся, словно птицы.
Собрались на станичной площади — было уже людно, но народ всё прибывал и прибывал. Шепель сидел на нижних ступенях высокого крыльца станичной храмины и разглядывал степных воев — хоть и не впервой ему было такое, а всё одно каждый раз любовался.
Бродники прибывали оружные — такого требовал обычай. Известно, никто не нападёт на станицу, когда там собирается такая сила. Да и в поход выступать немедля доведётся вряд ли, хотя беспокойная жизнь в глотке у Степи приучила бродников ко всякому. Просто — обычай. Да и то сказать — бродник скорее голым в степь выедет, чем безоружным. Могли последние портки заложить корчмарю в час гульбы за ендову мёда, а оружие — никогда. У всех смазано, начищено и наточено на совесть — любо-дорого глянуть.
Обычно воин-бродник был оружен легко — лук да топорик альбо чекан. У многих были и кистени, ременные, с выточенной из лосиного рога битой. В степи любили это оружие — хлёсткое, простое и сильное. Лёгкий щит, плетёный из тальника да обтянутый бычьей кожей, густо усеянной заклёпками. Большинство было верхом, а у таких — ещё пучок сулиц у седла да аркан. И доспех у большинства простой — кояр альбо стегач, кто мог укрепил костяными да копытными бляхами. Шеломы тоже кожаные, в два-три слоя, прошитые медными нитками.
Познатнее да побогаче — все верхом. У этих и кистени — кованые цепные, и кольчуги не редкость, и шеломы стальные, с бармицами, стрелками да наносьями, а у кого и наручи с поножами. Тут и меч не такая редкость — у простых-то воев почитай меча ни у кого и нет. И щит не прутяной, а из широкой вязовой альбо дубовой доски и заклёпки на нём, а бляхи железные.
К полудню собрались все и толпились у крыльца храма.
Крик,
шум,
гам…
Но едва на крыльце появился ватаман Игрень, как все утихли. Почти разом.
Игрень говорил долго, то и дело останавливаясь, чтоб перевести дух да отпить из ковша. Что это он там пьёт? — подумал непутём Шепель. — Уж наверное не воду да не квас.
Подумал — и взаболь захотелось вдруг ядрёного ржаного квасу — сам себе подивился. И пропустил, как Игрень выкрикнул его.
— Шепеле! — повторил рядом отец, хмурясь. Парень вздрогнул.
— Чего?!
Рядом засмеялись.
— Тебя ватаман кличет! — хмуро бросил отец. Шепелю вдруг стало стыдно — втравил отца в такое дело, заставил созвать войский круг, а сам чуть не заснул стоя! — и он принялся протискиваться к крыльцу.
— Скажи своё слово, Шепель Керкунич, — ватаман чуть посторонился.
Смущённый парень — мало не впервой по отчеству назвали, да ещё и сам ватаман. Запинаясь, он начал говорить.
Да и что было говорить-то — основное Игрень уже рассказал воям до него. Шепель добавил только немногое.
Про свою вину — истинную альбо нет, про только одним богам ведомо.
Про то, как долго отлёживался на Волыни, в доме Нелюбы-травницы.
Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране — окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.
После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.