Жребий изгоев - [89]
Княгиня остановилась у высокого камня на самом подножьи Ворон-скалы. Ноги не держали, и если бы сенные девушки не поддерживали госпожу под локти, Ланка, наверное, давно уже обеспамятела бы и повалилась в пыль.
Дубовая, даже на вид тяжёлая, колода скрылась в отверстом зеве могилы, глухо стукнула о лаги на дне. Двое гридней взялись за дубовую плаху, намереваясь закрыть отверстие, как вдруг случилось невероятное.
Сквозь застилающий глаза туман княгиня видела, как от сенных боярышень отделилась дочь тьмутороканского тысяцкого Алёна. В два шага девушка оказалась на краю могилы. Замерла на миг. Замерли и гридни, непонимающе переглянулись.
Альбо… понимающе?!
Тишина зазвенела, словно хрустальная, в виски Ланке ударили стремительные молоточки — словно карлики-цверги из сказок, про которых рассказывала ей в детстве нянька-немка, спрятались в тонкой серебряной сетке на волосах княгини.
— Алёна! — гневно-предостерегающе громыхнул над толпой голос Колояра Добрынича. Девушка оборотилась, и все поразились её решительному и одухотворённому лицу.
— Алёна! — повторил тысяцкий уже не так уверенно, и княгиня вмиг вспомнила ползучие шёпотки по терему, да и по городу тоже — будто дочь Колояра влюблена в князя. Шёпотки при появлении Ланки вмиг стихали, да ведь только Тьмуторокань — город маленький. Даже в Киеве и Новгороде сплетня вмиг расползается по городу. А уж тут…
— Алёна! — вновь окликнул тысяцкий упалым голосом, словно уже понимая, ЧТО задумала его дочь. Может и понимал.
Девушка решительным жестом сорвала с головы почёлок, бросила его в могильный зев, тряхнула длинной, на зависть всем тьмутороканским красавицам золотой косой. Княгиня невольно вспомнила, что Алёну в городе любовно звали Жар-Птицей. Жар-Птица и есть, — подумала Ланка в смятении, всё ещё ничего не понимая.
— Прости, госпожа княгиня! — крикнула девушка сквозь слёзы. И добавила сорванным голосом. — И вы, батюшка с матушкой, простите…
В руках Алёны блеснула сталь — два длинных кривых ножа. Мелькнул нагой клинок, отрезанная под корень золотая коса тяжело упала в могилу. Не принесёт князь Ростислав Владимирич вено вместе с косой своему невольному тестю, тьмутороканскому тысяцкому.
И тут Ланка поняла — не раз доводилось ей слышать русские былины про верных жён. Захватило дух, княгиня хотела крикнуть, чтоб дочь тысяцкого остановили, но не могла — воздуха в груди не хватало.
Ножи, сверкнув на солнце, вонзились в грудь Алёны с двух сторон, хлынула кровь, ноги девушки подломились, она медленно завалилась назад и исчезла в проёме могилы. По толпе прокатился густой гулкий вздох, потрясённые горожане отхлынули в разные стороны. Княгиня застыла, как соляной столп.
На миг над могилой пала тишина, только шумел прибой да кричали над ним чайки.
Вышата и Порей ушли из Тьмуторокани вечером того же дня — в сумерках погрузились на лодьи и отчалили. Ростиславлих кметей с ними ушло немного — только те, кого они привели с собой из Новгорода.
Гридница гудела многоголосо и беспокойно, словно улей в червень-месяц.
— Ти-хо! — гридень Славята привстал с лавки и махнул руками над головой. Повторил уже не так громко. — Тише, братие!
Гул и впрямь начал смолкать, хотя в первый миг Славяте вдруг невесть с чего показалось, что его не послушают. Да и было с чего в себя-то не поверить, после сказанного холопом.
Вышата сбежал, гляди-ка! Князев ближник, ещё Владимиру Ярославичу служивший!
— Ещё и могила княжья не остыла! — Заруба сидел рядом со Славятой и словно подслушал его мысли. Гридница в ответ вновь недовольно загудела, но дружинный старшой снова навёл порядок.
— Скажи ты, Славята! — крикнул кто-то.
Старшой отнекиваться не стал, поднялся на ноги, прокашлялся.
— Сегодня, братие, нам стало вот про что говорить, — Славята медленно обвёл взглядом гридней — всего в хором набилось десятка два человек — почти вся старшая Ростиславля дружина. Всё, что от неё осталось.
— Куды бечь! — глумливо бросил кто-то из угла. Но зубоскала немедленно осекли сидящие рядом — из полутьмы послышался звук подзатыльника и сдавленное ругательство.
— Ну… не совсем так, — Славята дивился сам себе — и откуда у него только слова сегодня брались. Никогда прежде из него неможно было вытянуть такого многословия, а вот понадобилось — и красные слова полились сами собой. — Надо нам, братие, сейчас решить, что делать дальше.
Краем глаза Славята заметил, как настороженно глянул на него Буслай Корнеич, первый друг тьмутороканского тысяцкого и сам не из последних городовых бояр. Сам-то Колояр сейчас печалился по дочке да по князю, а вот Буслай тут как тут. Старшой дружинный вдруг понял, ещё не высказав ничего, что ничего у него и не выйдет. Но молчать он уже не мог.
— В первый након хочу сказать про смерть князя. Неспроста умер Ростислав Владимирич.
— Про то ведаем! — крикнул кто-то из того же угла. Может и тот же самый, да только теперь уже без всякого глума.
— Ведаете, да не всё, — сурово отверг Славята. — Мальга, ты скажи.
Мальга встал, перевёл дух. Его встретили настороженными взглядами четыре десятка глаз, он привычно лапнул было себя за бороду, да только бороды не нашёл — успел-таки в Тьмуторокани побриться на русский лад. Тогда он только тряхнул чёрным, как смоль, чупруном на свежевыбритой голове и начал говорить.
Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране — окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.
После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.