Жизнь за грезы, или Околдованная женщина - [90]

Караван повернул вправо и направился к монастырским стенам. И теперь уже никто не сомневался, что изнурительный переход подходит к концу и отдыхать сопровождающие будут после сдачи груза.

Но двое погонщиков двух животных, навьюченных ничем не отличающимися от остальных вьюками, не повернули вправо вместе со всем караваном, а, отделившись от него, двинулись прямо в направлении высоких гор, вершины которых были покрыты снегом. Никто на двух отделившихся погонщиков из охраны каравана не реагировал, и Вадим, направляемый Но-гун-еном, ничего не понимая, молча следовал в хвосте маленького каравана, состоящего всего лишь из двух животных и двух погонщиков. Куда они шли, Вадим не знал и до сего времени не интересовался. Любопытству его не было предела. Но он сдерживал вопрос и не беспокоил своего проводника и, по существу, ничем не ограниченного начальника этого крошечного каравана.

Но-гун-ен, понимая состояние мыслей Вадима, навеянных теми обстоятельствами, которые наступили после отделения их от общего каравана, заговорил первым и сказал: «Вот по этому пути ушел наш Духовный правитель. По нему пойдем и мы. Но не долго мы будет следовать за Духовным правителем. Там, где он, нас не ждут. Поэтому через двое суток перехода свернем влево и пойдем в другую страну, народ которой борется за свою независимость. Там нас примут. Там мы будем жить».

Вадим удивленно посмотрел в глаза Но-гун-ену, но не успел спросить его, как тот понял удивление и содержание вопроса: «Мы поселимся в джунглях за этими горами и будем там жить столько, сколько нам надо. Нас никто не тронет, даже если обнаружат. Жить же нам придется пока что первое время натуральным хозяйством. Охотой, рыбной ловлей, сбором ягод и грибов. А потом выясним обстоятельства и объявимся. Нам ничего не грозит. Никаких пыток, никаких истязаний! Только законы джунглей нам надо будет соблюдать и ими пользоваться».

Через несколько дней перехода наши герои оказались среди величественных горных образований, а еще через сутки вошли в чарующую горную стихию, но чтобы жить в ней, нужно немалым обладать. Жить здесь привольно, но очень сложно. Жить здесь — значит проявить героизм, мужество и настойчивость. Безвольному человеку здесь, в горах делать нечего. Такой сделал вывод для себя Вадим. То, что он видел до сего времени, не идет ни в какое сравнение с тем, что окружало его сейчас. Горы приворожили его своею колдовскою красотою. Он понял, что один раз попадешь в их сети и будешь весь век помнить, тосковать и обязательно попытаешься вернуться в те места, которые очаровали тебя. А сам смотрел окрест и любовался той ни с чем не сравнимой красотой, которая окружала его: здесь и мощь, и играющая контрастность, и таинственная тишина. Кроме того, горы таят много других, кроме красоты и очарования, прелестей. Горы — это огромный экологический полигон, подумал Вадим. Здесь заданы бесконечно разные условия жизни. Несколько шагов выше по склону — и уже другой температурный режим, и чем выше, тем холоднее; совершенно другие условия увлажнения, другая доза ультрафиолета, даже воздух здесь перемещается по-другому. И все эти характеристики меняются на разных склонах — северных и южных, крутых и пологих, мягких и каменистых.

Природа гор поражает своей красотой и разнообразием контрастов, яркостью, богатством и своеобразием флоры. Так думал Вадим, всматриваясь в горное очарование, которое расстилалось перед его взором. «Почему я не замечал этого раньше? — спросил сам себя Вадим. И не задумываясь ответил: Тогда я был занят поиском. Поиском места гибели дорогого мне человека — отца и его вещей и любых признаков, указывающих на то, что именно в этом месте, а не где-то в другом погиб мой отец. А здесь, в этих горах, я любуюсь, я наслаждаюсь этой первозданной природой! И как тут не позавидуешь натуралистам, проводящим большую часть своей жизни на природе, в горах, и живущим той же жизнью, которую диктует сама природа».

А маленький, совсем крохотный, караван поднимался все выше и выше.

Но-гун-ен шел молча и не мешал Вадиму мыслить, мечтать и анализировать виденное в пути. Он, опытный проводник, знал, когда надо прервать мысли и мечты подопечных ему людей. Сейчас это время еще не наступило, и поэтому он молчал и не прерывал мысли своего подопечного. Он ждал того момента, когда потребуется его вмешательство. Он знал, когда наступит это время. Он ждал...

Но-гун-ен ждал, Вадим любовался горами и их флорой, а караван шел вверх и вперед. Уже кончилась лесная полоса гор, кончилась лесостепь, стало значительно холоднее, а горы все не кончались, и путники должны были вернуться к реальности. К той реальной действительности, в которой они находились. Безропотные и неприхотливые животные мирно ели данный им корм на привалах, без устали шли, пока им не приказывали остановиться, несли свою тяжелую ношу — вьюки на своих спинах, иногда мычали, а иногда фыркали, когда слышали приближение к каравану непрошеного гостя — зверя. Животные очень чутки к тому, что им мешает нормально делать то дело, которое им поручили. Своим фырканьем и мычанием они предупреждают человека — хозяина о возможной опасности и что хозяин обязан принять меры к защите себя и их — животных. Особенно нужна гармония человека и животного в экстремальных условиях: в пути, в лесах, особенно в горах, где каждый поворот грозит появлением совершенно новых обстоятельств, новых встреч с нежелательными зверями, а иногда, очень редко, с недобрым человеком. И такая встреча часто сулит мало хорошего, мало доброго. Вот поэтому и нужно понимание между человеком и животным. Но-гун-ен это понимал, и у него с животными существовала эта гармония. Вадиму же надо было все это постигать. Понятно, что ему требовалось постигать не только эту науку. Ему в новых условиях требовались и новые знания, и новое понимание всего происходящего. А в это время происходило многое, чего ни Вадим, ни Но-гун-ен еще не знали.