Жизнь за грезы, или Околдованная женщина - [92]
Только теперь Вадим понял, почему Но-гун-ен все эти двое последних перед большим привалом суток был угрюм, строг — мало разговаривал и то и дело подгонял животных и торопил их быстрее вперед. Он понял, что Но-гун-ен больше заботился о судьбе Вадима, чем о себе.
Почему же Но-гун-ен не предупредил Вадима о том, что находятся в приграничной полосе и переходят, собственно, саму границу, спрашивал он сам себя? Но задать такой вопрос своему другу и телохранителю не решился. Пусть это останется тайной. Придет время, и он, Но-гун-ен, сам все подробно расскажет. А сейчас, когда у всех такое хорошее настроение, зачем омрачать его никому уже не нужными вопросами. Лучше спросить Но-гун-ена что-нибудь интересное, что не обременяет его мысли и чувства. Вадим догнал Но-гун-ена, положил свою руку на его плечо и тихо полушутя сказал: «Расскажи мне какую-нибудь смешную историю из своей жизни». Но-гун-ен вопросительно посмотрел Вадиму в глаза, улыбнулся и начал длинный, но очень интересный рассказ о своей жизни. О жизни человека, не имеющего в своем распоряжении никакого богатства, но которому доверены десятки и даже сотни человеческих жизней и за которые он, проводник, отвечает не какими-то материальными ценностями, а тоже своей собственной жизнью.
Так, слушая интересный рассказ о профессии проводника и о его деятельности на этом земном поприще, путники не заметили, как приблизился вечер и наступила ночь. Они даже не успели как следует осмотреться и выбрать подходящее место для отдыха. Пришлось наскоро расчистить место для палатки, сделать необходимое ограждение для ночлега животных и, не попив по-настоящему чая, улеглись спать на разостланные циновки.
Так, в разговорах и рассказах о прошлом, путники даже не заметили, что прошло уже десять суток, как они перешли государственную границу, провели трехдневный отдых и уже находятся на территории другого государства и постепенно меняются условия их обитания. Горы постепенно сменяются равнинами, потом опять появляются горные склоны, поросшие буйной растительностью, а потом опять мелколесье и опять равнина с тучными лугами, а иногда и мелкими озерами и небольшими ручейками, в некоторых местах переходящими в мелкие речушки.
Так и двигались наши путники, как вдруг перед их взором разостлалась обширная пойма, посреди которой протекала могучая и полноводная река. Река, несущая воды гор, лесов и долин в далекий океан. Радости нашим путникам не было предела. Даже животные, напившись прохладной и чистой воды, облегченно вздохнули и принялись жадно поедать траву.
Отдохнув несколько часов на берегу могучей реки, наши путники двинулись в путь вниз по течению реки, свернув точно на юг. Теперь их путь лежал строго на юг, а ориентиром была все та же могучая река. Через два дня пути они пришли на пристань, от которой отходили теплоходы и баржи строго по установленному расписанию. Наши путники оказались в объятьях цивилизации, и эти условия резко отличались от суровых условий гор и лесов. Той суровой и строгой тишины гор здесь не ощущалось. Все вокруг шумело, а свистки и гудки теплоходов и паровозов заглушали шум толпы и иногда казались даже жутковатыми, Они часто пугали непривычных путников. Животные, привыкшие к тишине и только горному шуму и шороху, тревожились, навостряли уши, направляя их в разные стороны; никак не могли привыкнуть к новым, совершенно другим условиям обитания. Они этого еще никогда не видели, и им этот шум и гам был в диковинку.
Удивлялись новым условиям и Вадим и Но-гун-ен. Но чуткий ко всему новому и сообразительный Но-гун-ен сориентировался в обстановке, ушел на пристань, разузнал, когда и куда уходят теплоходы, стоимость билетов и возможность им, их каравану: двум навьюченным животным и двум погонщикам — воспользоваться цивилизацией и несколько суток пройти на теплоходе по этой удивительно красивой реке.
Подсчитав свои возможности, Вадим и Но-гун-ен решили взять билеты и пройти на теплоходе вниз по течению десять суток.
Через десять суток наш маленький караван выгрузился на одной из больших пристаней и, долго не раздумывая, двинулся на восток в самые что ни на есть джунгли. Через двадцать или тридцать километров пути перед ними встала преграда: широкая и глубоководная река. Никаких плавательных средств, какие можно было использовать для переправы на другой берег, путники поблизости не нашли. Они решили двигаться дальше на север, вверх по течению этой водной преграды. Буквально через пятьсот-шестьсот метров эта широкая водная преграда превратилась в небольшой горный ручей, сбрасывающий свои воды с горного кряжа на равнину и образовывающий здесь широкую водную преграду.
Караван легко переправился через горный и, надо сказать, бурный ручей, повернул обратно на юг и двинулся вдоль этой водной преграды вниз по ее спокойному тихому течению.
Какое же было счастье и ликование наших путников, когда, пройдя около километра, они увидели добротную хижину с необходимыми для нормальной жизни надворными постройками из камыша и дерева и висящую здесь же, на специальной изгороди, рыболовецкую сеть. На окрики и зовы выйти к путникам в хижине и около нее никто не ответил.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.