Жизнь за грезы, или Околдованная женщина - [42]

Предание гласило, что огромная змея в солнечный ясный и теплый день выползала из своего логова, взбиралась на самую вершину утеса и, растянувшись во всю свою длину на теплой каменной плите, спокойно лежала, наслаждаясь теплым и совершенно чистым свежим воздухом. Иногда змея сворачивалась кольцами и из середины этого огромного клубка высоко подымала свою голову и осматривала все вокруг, любуясь красотою окружающей утес растительности и его скалами. Когда змея лежала, растянувшись на камне, она находилась в какой-то дреме и не реагировала на окружающее. Временами змея подымала свою полусонную голову, широко раскрывала свою пасть в каком-то приятном ощущении теплоты, спокойствия и безопасности. Приятно зевнув, издав какое-то непонятное шипение, змея опять погружалась в дремоту. Опять через несколько минут спокойной дремоты змея потягивалась, ворочала свое длинное тело, иногда опускала хвост с каменной скалы, что-то там, на отвесной скале, ощупывала и через две-три минуты подымала хвост на вершину утеса. И так продолжала лежать и греться на теплых камнях. Потом опять свертывалась в огромный клубок, подымала вверх голову, осматривалась вокруг и несколько минут смотрела на широкие просторы моря. Когда же, нагревшись и надышавшись чистым и свежим воздухом, змее наскучивало однообразное занятие: вытягиваться на камне, сворачиваться в огромный клубок и осматривать все окрест, — змея ползла к огромному дереву, взбиралась на его могучие сучья и исчезала. Где ее было логово, никто не знал. Предание гласило, что змея укрывается в дупле этого дерева, хотя никто не осмелился полюбопытствовать и осмотреть дерево и его дупло. Как уже говорилось, предание гласило, что человек, увидевший змею в ее логове, немедленно погибал. Вот этот страх и не позволял людям, даже самым любопытным и смелым, пойти и осмотреть обитель сказочного и легендарного чудовища.

Такие змеиные прогулки были нечастыми, и нет очевидцев, которые бы подтвердили, что они видели змея хотя бы один разв жизни. Но легенда существовала, ее из поколения в поколение пересказывали, люди передавали ее один другому. Так и существовало и существует предание, так жила и живет легенда. Никто не посмел ее опровергнуть, но никто не мог ее и подтвердить какими-то вескими доказательствами.

* * *

Джина, попав впервые на Змеиный утес, была очарована той красотой, которая открывалась перед взором находящегося на вершине человека. Она искренне поблагодарила сопровождающего ее охранника и попросила его подробнее рассказать о маршрутах, по которым можно прийти на утес. Сопровождающий Джину охранник любезно и очень подробно рассказал о всех приметах и ориентирах, по которым можно легко и быстро отыскать утес. Он даже нарисовал маленькую схему маршрутов с подробным описанием ориентиров и приметных предметов, находящихся на пути к утесу.

Джина стояла на утесе как завороженная, как околдованная и безмолвно смотрела в даль морскую на проплывающие корабли. У нее дух перехватило на вершине утеса, и она не могла оторвать своего взора от расстилающейся перед ее взором красоты. А чистый и опьяняющий воздух не позволял ей говорить, и она, набрав полную грудь этого целебного воздуха, только оглядывалась по сторонам и что-то показывала руками стоявшему рядом охраннику. Джина была потрясена и в буквальном смысле слова околдована виденным. У нее даже сердце екнуло. Наконец она чуть-чуть успокоилась, села на теплую, нагретую солнечными лучами плиту и почувствовала какое-то облегчение. Она не хотела уходить обратно. Будто что-то родное и очень близкое ей было здесь, на этом месте. Ей казалось, что она родилась здесь и что место ее родное. Об этом она напишет в своем дневнике.

Ей показалось, будто бы она уже была здесь раньше и ей все вокруг знакомо. Что-то непонятное, но очень сильное и неотвратимое сразу приковало к этому камню все ее существо. Ее ум, ее память теперь будут заняты только этим благословенным местом. Это оно, это место; это он, этот камень, отныне и навсегда помутили ее сознание и заставят думать об утесе, о его окружающей красоте и желать дышать его воздухом. Все вокруг Джине нравилось, все вокруг опьяняло ее. Опьяняло — и не только!..

Рассказы охранника, а потом гувернантки принцессы и многих жителей этих мест о страшном чудовище удаве-людоеде Джину совершенно не волновали, и она никакого внимания этим рассказам не придавала.

В беседе с Рахимом, когда он предостерегал ее о чудовище, Джина отвечала с улыбкой и такой наивностью: «Милый, мы с тобой каждую минуту находимся рядом с реальными чудовищами, которые всегда пытаются нас проглотить — уничтожить! Что же, нам бросить работу, скрыться в убежище и не показываться на людях, чтобы эти самые реальные и беспощадные чудовища не проглотили нас? А мы живем, работаем и делаем полезные дела, а эти чудовища остаются «с носом»! Пойми, милый, мы на такой работе. Такая у нас профессия! А это всего лишь легенда! Пусть она и останется легендой!..»

После таких слов Рахим нежно обнимал Джину, нежно прижимал к своей груди и, целуя в губы, смотрел ей в глаза и не скрывал восхищение ее всеобъемлющим и всесторонним умом и трезвыми рассуждениями. Потом отпустил ее из своих нежных объятий и сказал: «И все-таки будь осторожнее и не забывай о легенде».