Жизнь Суханова в сновидениях - [9]
Внимательно посмотрев на него, Белкин отвел глаза.
— Для меня это важно, — тихо сказал он. — Но если не сумеешь выкроить время, ничего страшного. Я все понимаю, надо было заранее… Нине от меня привет передай, ладно? Доброй ночи, Толя.
— Доброй ночи, Лева, — отозвался Суханов, по-прежнему улыбаясь.
Белкин поднял руку на прощанье и зашагал прочь, сражаясь со своим несуразным зонтом, чьи растопыренные спицы тускло поблескивали в свете фонарей. Суханов стоял без движения и, улыбаясь все той же застывшей улыбкой, глядел в никуда; только пальцы его свирепо давили открытку. Через некоторое время дождь присмирел, пошел на убыль и в конце концов превратился в ту же безобидную изморось, с которой начинался — не то час, не то вечность тому назад, смотря как считать… Суханов прищурился, стряхнул воду с ботинок, похоронил намокшее приглашение в кармане и быстрым шагом направился в сторону, противоположную той, где скрылся его некогда лучший друг.
Только на середине Красной площади он сообразил, что даже не сказал «поздравляю».
Глава 3
Черный циферблат гигантских часов на Спасской башне грозно маячил в подсвеченных облаках; когда золоченая стрелка дрогнула и перескочила на следующий рубеж, куранты пробили четверть. Суханову не приходилось бывать на Красной площади в такое позднее время уже много лет, если не десятилетий, и от этого пустынного, залитого ярким светом простора ему стало не по себе. Зеленоватая, скользкая от дождя брусчатка холодно блестела, а впереди переливался многоглавый собор Василия Блаженного, как чешуйчатый Змей Горыныч из какой-то былины с несчастливым концом. Неизвестно откуда появился юнец в надутой фиолетовой куртке и пошел следом; в тишине его шаги отдавались громким, зловещим эхом; потом он также внезапно исчез. С беспокойством ощупав нагрудный карман, Суханов прибавил ходу. На краю площади ему показалось, что из густой тени кто-то хихикнул. До Большого Москворецкого моста он добрался почти бегом.
Там он остановился у парапета, чтобы отдышаться. Ноги с непривычки болели. Внизу Москва-река медленно несла свои тяжелые бурые воды, а из глубины зыбко поднимался перевернутый град Китеж, существовавший лишь по ночам, рождаемый неверными переплетениями тысяч уличных фонарей, автомобильных фар и огней подсветки. Стены, храмы и колокольни этого сокровенного города дрожали от желания высвободиться, уплыть по течению, оставить далеко-далеко позади гнетущую, многолюдную, полную опасностей Москву; но их бдительно сторожила ночь, навечно сковав длинными цепями золотых отражений. Оторваться вниз по реке сумели немногие: мертвая ветка, раздувшийся парусом белый платок, флотилия окурков да пятна мазута, расползающиеся в луче света… Не в силах отвести глаза, Суханов смотрел на радужную пленку, ширившуюся по поверхности воды. Пригласительный билет жег ему карман, а безымянное чувство все разминало мощные черные крылья в его душе.
Вдруг по тротуару застучали, все ближе и ближе, чьи-то шаги. Суханов обернулся. У него за спиной, ухмыляясь и тяжело дыша, стоял все тот же парень в фиолетовой куртке. В отчаянии Суханов окинул взглядом мост — сначала один конец, потом другой: в поле зрения не было никого, ни одной живой души, только автомобили мчались сквозь ночь, но слишком быстро, слишком быстро… Сердце заколотилось где-то в горле.
— Клевый галстук, дядя, — развязно заговорил юнец. — Это какой лейбл?
Суханов сглотнул слюну:
— Что значит «лейбл»?
— Ну, чье производство? Там же написано.
Медленным движением, будто под водой, Суханов отогнул любимый винно-красный галстук и с ощущением быстро приближающегося конца прочел:
— Это… э-э-э… «Кристиан Диор».
— Губа не дура. — Парень восторженно прищелкнул языком.
— Послушайте, что вам нужно? — хрипло выдавил Суханов. — Галстук? Забирайте.
— Не, спасибочки, мне без надобности, — сказал парень, — я не ношу. А двушки не найдется?
— Вам нужны две копейки? — непонимающе переспросил Суханов.
Юнец кивнул, и по прыщавой физиономии забегали безумные глаза. Понимая, что с ним вот-вот произойдет нечто невообразимое, Суханов трясущейся рукой полез в карман и выгреб несколько монет. В голове издыхающей бабочкой трепетала одна только мысль: почему я не поехал на метро, почему я не поехал на метро, почему я… Мост был по-прежнему пуст, и он воочию представил, как летит вниз головой, падает сквозь ночь, падает бесконечно, навстречу темной, холодной смерти, затаившейся на глубине, а сверху гогочет и гогочет этот нелюдь… Парень склонился над его ладонью — так близко, что Суханов почувствовал запах старой сигареты.
— Ну-ка, что тут? Пятак, гривенник, еще пятак… Ага, во! — Он выбрал одну медную монетку. — Ну, спасибо, дядя, выручил. Позвонить надо. Мать с ума сходит, когда я поздно.
С этими словами он развернулся и зашагал назад, в сторону Красной площади. В то же мгновение мост ожил. Мимо проковыляли две пьяные девицы, которые неумолчно горланили: «Мы желаем сча-а-стья-а-а вам»; старик со старушкой на ходу спорили, кто сжег чайник; пятеро или шестеро мелких азиатов в костюмах семенили по тротуару с необъятной картой города, между ними развернутой, и без конца фотографировали реку, щебеча на своем птичьем языке. Суханов затравленно озирался по сторонам, не в силах осмыслить случившееся. Внезапно он понял, и его омыла волна смеха. Мальчишке-хулигану с безумными глазами требовалась двухкопеечная монета для уличного телефона-автомата.
Писательская судьба Ольги Грушиной уникальна: первый ее роман, «Жизнь Суханова в сновидениях», несмотря на экзотическую для американского читателя тематику, оказался необыкновенно успешным. Он получил хвалебные отзывы ведущих американских и британских изданий, вошел в список самых заметных книг 2006 года по версии New York Times и был номинирован на британскую литературную премию Orange Prize. В 2007 году авторитетный британский журнал Granta включил Ольгу Грушину в свой обновленный впервые за десять лет перечень лучших молодых романистов США.В основе сюжета «Очереди» — реальный исторический эпизод — возвращение восьмидесятилетнего Игоря Стравинского в Россию в 1962 году, после пятидесятилетнего отсутствия.Люди, которые почти год стоят в очереди у невзрачного киоска, мечтают купить билет на концерт великого композитора.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.