«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» - [268]

В начале мая 1916 г. “у Гумилева был обнаружен процесс в легких, и его поместили в лазарет Большого дворца в Царском Селе, где старшей медицинской сестрой работала императрица Александра Федоровна, шеф тех полков, в которых служил Гумилев” (353, с. 240). Покинул лазарет Гумилев после 8 июля этого года (там же, с. 244). Лежа в лазарете, он неоднократно общался и с императрицей Александрой Федоровной (1872–1918), и с ее второй дочерью, великой княжной Татьяной Николаевной (1897–1917), и с остальными великими княжнами (там же, с. 240–241).

С. 403На вопрос о том, был ли виновником гибели Гумилева какой-то провокатор, я ответить не берусь. – …возводить на него такое чудовищное обвинение. – Решающую роль в судьбе Гумилева сыграли показания против него В.Н. Таганцева, данные 6 августа 1921 г. (217, с. 34). Никакие провокаторы в дело, судя по всему, замешаны не были. И Ходасевич, и Г. Иванов без достаточных оснований намекали как на провокатора на поэта Владимира Александровича Павлова (см. с. 776), впрочем, не называя его имени (387, с. 136–137; 157, т. 3, с. 167).

С. 403Смерть Блока. Его похороны. – Блок умер 7 августа 1921 г. Хоронили его 10 августа. О. была на этих похоронах. В газетной публикации фрагментов НБН она писала об Ахматовой: “Я увидела ее впервые за эти годы на похоронах Блока, которые она так замечательно описала” (281, с. 7). Приведем здесь описание похорон Блока из дневника Л. Урванцова: “К 10 часам утра у его дома на Офицерской, 57, кв. 23, небольшая группа… В изголовье гроба горит лампада. Свечи у гроба потушены. В руках покойника образок… Все стоят в полном молчании. Тут А.Л. Волынский, еще несколько писателей, а больше какие-то девицы-еврейки… Я вышел во двор. Там Ольденбург, Тартаков, Монахов, Кауфман и др. Пришли нищенки. Вскоре с церковным пением вынесли гроб… Толпа не особенно большая. Представителей власти – не видно. Многих литераторов не было” (212, с. 137).

С. 403Неудачные попытки его спасти. Даже заступничество Горького ни к чему не привело. Расстрел Гумилева. – Группа писателей и литературных деятелей, представлявших различные советские культурно-просветительные организации, обратилась в Президиум Петроградской Губернской Чрезвычайной Комиссии с ходатайством об освобождении Гумилева. Ходатайство подписали А. Волынский, М. Лозинский, Б. Харитон, А. Маширов, И. Ладыжников и М. Горький (314, с. 63). Однако никаких последствий это ходатайство не имело – 26 августа 1921 г. Гумилев был расстрелян.

С. 403–404…И нет на его могиле… – Слава тебе, герой!.. – Цитата из “Баллады о Гумилеве” (см. с. 691–692).

С. 404То, что Анастасия Николаевна бросилась с Тучкова моста в Неву… – …в таких исчезновениях не усматривалось. – Сравните в мемуарах Г. Иванова:

“Сологуба не было дома. Женщина, работавшая в квартире (перед отъездом столько дела), спросила – надолго ли барыня уходит. Она кивнула: «Не знаю». Может, правда, не знала. Может быть, сейчас вернется, будет обедать, уедет через несколько дней в Париж… Выбежала на дождь без шляпы, потому что вдруг, со страшной силой прорвалась мучившая ее всю жизнь тревога.

Какой-то матрос видел, как бросилась в Неву с Николаевского моста, в том месте, где часовня, какая-то женщина. Он не успел ее удержать. Был вечер. Фонари в то время не зажигались. Матрос не разобрал ни лица женщины, ни как она была одета. Кажется, она была без шляпы? Кажется, на ней было черное пальто-накидка, как на исчезнувшей Чеботаревской?.. Тела не нашли, может быть, и не искали. Кому была охота шарить в ледяной воде из-за какой-то там жены какого-то там Сологуба?” (157, т. 3, с. 141–142).

Также сравните в воспоминаниях В. Ходасевича: “Тело ее было извлечено из воды только через семь с половиною месяцев. Все это время Сологуб еще надеялся, что, может быть, женщина, которая бросилась в Неву, была не Анастасия Николаевна. Допускал, что она где-нибудь скрывается” (387, с. 177). Современный исследователь отмечает: “На протяжении длительного времени после исчезновения Чеботаревской из дому Сологуб не знал о ее участи ничего достоверного, и это только усугубляло остроту переживаний” (380, с. 301). Сологуб отпечатал в типографии объявление о вознаграждении за указание на местопребывание Чеботаревской, обращался в больницы для душевнобольных (там же). Тело жены Сологуба было извлечено из реки Ждановки действительно лишь 2 мая 1922 г. (там же).

С. 404Обед по-прежнему готовили на двоих… – …два раза в месяц. – Сравните в мемуарах Г. Иванова:

“Однажды я засиделся. Служанка (та самая, что спрашивала, когда барыня вернется) пришла накрывать стол.

– Может быть, пообедаете со мной, – предложил Сологуб. – Маша, поставьте третий прибор.

Я отказался от обеда, но, должно быть, плохо скрыл удивление – для кого же второй прибор, если для меня ставят третий? Должно быть, как-нибудь это удивление на мне отразилось.

И каменно-любезный Сологуб пояснил:

– Этот прибор для Анастасии Николаевны” (157, т. 3, с. 143).

Также сравните в воспоминаниях В. Ходасевича: “Допускал, что она где-нибудь скрывается. К обеду ставил на стол лишний прибор – на случай, если она вернется. Из этого сделали пошлый рассказ о том, как Сологуб «ужинает в незримом присутствии покойницы»” (387, с. 177). В финале этого фрагмента Ходасевич намекал на Г. Иванова.