Мотив вина в литературе

Мотив вина в литературе

В очередной сборник «Литературный текст: проблемы и методы исследования» вошли статьи, подготовленные на основе докладов, которые прозвучали в октябре 2001 года на Международной конференции «Мотив вина в литературе».

Жанр: Литературоведение
Серии: -
Всего страниц: 63
ISBN: -
Год издания: 2002
Формат: Полный

Мотив вина в литературе читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Тверь 2001

Ю. Б. Орлицкий. Москва

Водка-селедка: алкогольная лексика в русской рифме

Лексика, соотносимая с понятиями «питье», «пьянство», «опьянение», «выпивка» безусловно принадлежит в русской поэзии к разряду эмоционально окрашенной, а в определенные исторические периоды — отчасти табуированной. Именно поэтому интересно рассмотреть поведение и эстетические функции наиболее однозначно опознаваемой ее части — названий алкогольных напитков — в максимально сильной позиции в художественном тексте — в рифме. К тому же это позволит нам проверить некоторые берущиеся обычно на веру общие положения.

Например, что рифмуются в стихе обычно так или иначе близкие по смыслу слова. Рассмотрим для этого рифмопары, в которые попадают названия алкогольных напитков. В случае с водкой предположение о близости рифмующихся слов вполне оправдывается: в нашем материале самыми распространенными рифмами к этому слову оказываются «глотка» и «селедка». Не менее показательны и остальные рифмы к любимому «народному» напитку: «походка», «находка», «субботка», «сковородка», «короткий», «околодке».

Если говорить об истории упомянутого слова в русской поэзии, то самым активным образом использовать эту лексему, в том числе и в рифме, начинает еще Денис Давыдов, но чаще всего в XIX веке использует его Н. Некрасов. При этом и слова «вино» и «винцо» в словаре названных авторов тоже чаще всего обозначают водку.

У поэтов Серебряного века, напротив, «водка» может оказаться основой очень изысканной, никак практически не связанной с алкоголем метафоры. См. у Пастернака: «Опять, как водка на анисе, / Земля душиста и крепка» или у Анненского: «А вдали рисунок четкий — / Леса синие верхи: Как на меди крепкой водкой Проведенные штрихи».

Значительно разнообразнее и, соответственно, свободнее по значению оказываются рифмопары, включающие слово «вино» (и «винцо»). Хотя слова-«лидеры» и здесь вполне показательны — с их помощью описывается ситуация пития и традиционно сопровождающие этот акт реалии: «одно/а», «окно», «дно», «луна», «она/о», «тишина», «давно», «дано», «темно», «душна», «Сатана». При этом «обличительное» сопоставление в рифме вина и вины встретилось в нашем материалы только два раза!

Характерным оказывается и круг рифм к слову «шампанское»: «испанское», «шпанское», «цыганское», «крестьянское»: все эпитеты, кроме последнего, поддерживают экзотический ореол этого вина, последний же образует контраст с ним.

Вполне ожидаемым оказывается и круг рифм к самому бытовому и легкому в нашем материале напитку — пиву: «крапива» (2 раза), «надрыв», «счастливой», «живо», «лениво», «шутливо», «красиво». Характерны тут иронические контексты из стихов С. Гандлевского:

Когда волнуется желтеющее пиво,
Волнение его передается мне.
Но шумом лебеды, полыни и крапивы
Слух полон изнутри, и мысли в западне.

Таким образом, можно сказать, что в рифмопарах к названиям алкогольных напитков в русской поэзии чаще всего возникают слова, так или иначе характеризующие обстановку употребления этих напитков (водка — глотка, селедка; вино — луна, тишина; пиво — крапива), их особенности и особенности поведения их потребителей (водка — походка), значительно реже — оценки алкогольной деятельности человека и ее результатов (вино — вина, Сатана; пиво — счастливый, лениво).

Не менее интересные результаты дает рассмотрение следующей гипотезы: в рифму обычно попадают ключевые для автора слова. Так, одни поэты крайне редко используют в своих стихах названия горячительных напитков, другие — наоборот, причем именно в сильной рифменной позиции. Это нередко находит простое (чаще всего — биографическое) объяснение: например, для А. Пушкина вино ассоциировалось прежде всего со свободой, любовью и искусством; именно поэтому в его стихотворных произведениях слово «вино» используется 102 раза, из них 50 — в рифме.

В отличие от Пушкина, Н. Некрасов описывал в своей лирике тяжелую, а потому нетрезвую жизнь народа, увидеть которую во всех подробностях ему помогало и собственное пристрастие к спиртному, — именно этим можно объяснить частое использование в стихах поэта алкогольной лексики, особенно слова «водка».

Из современников Пушкина слово «вино» Баратынский использует в стихах только один раз, зато его довольно часто поминают Денис Давыдов, П. Вяземский и К. Батюшков (в середине строки 14 раз, в рифме — 7; основной эпитет — светлое, контекст — безусловно положительный — «С любовью, с дружбой и вином»). Вполне в пушкинской традиции использует это «ключевое» слово и А. Фет (в середине строки 6 раз, в рифме 8 раз). Как правило, для всех этих поэтов вино — источник радости и высокого опьянения, а рифмы к нему носят нейтральный стилистический характер. Например, у Фета:

Рвутся нити, пробка рвется,
Напряженная давно,
И в стакан шумящий льется
Искрометное вино;
Друзья, как он хорош за чашею вина!
Как молодой души неопытность видна!

Вино у Фета может быть также «янтарным», «жемчужным» и даже «пафосским»! Некрасовское же вино — это в основном водка, которую пьют герои, принадлежащие к разным социальным группам. Пьют много: слово употребляется 67 раз, причем в рифмованных стихах в рифме немного чаще, чем в строке (30:22), в белом стихе — примерно в одинаковом соотношении (13 раз в строке, 12 — в конце строки). Рифмы к водке оказываются сниженными в стилевом отношении: жена, пьяна, насолена, животом, голодна, Сатана; эпитеты встречаются редко, контексты — в основном, отрицательные («празднословье и вино», «разгул и вино»). Впрочем, некрасовские герои не гнушаются и другими недорогими напитками: «Наливки! чаю! полпива! / Цимлянского — живей!..»; «Свои наливки сочные»; «Эй, Прошка! рюмку хересу, / Подушку и ковер!».


Еще от автора Олег Андершанович Лекманов
Осип Мандельштам: Жизнь поэта

Жизнь Осипа Мандельштама (1891–1938), значительнейшего поэта XX столетия, яркая, короткая и трагическая, продолжает волновать каждое новое поколение читателей и почитателей его таланта. Акмеист в предреволюционное время, он состоял в чрезвычайно сложных отношениях со своим веком. Слава его выплеснулась далеко за пределы России и той эпохи. Итальянский режиссер Пьер Пазолини писал в 1972–м: «Мандельштам… легконогий, умный, острый на язык… жизнерадостный, чувственный, всегда влюбленный, открытый, ясновидящий и счастливый даже в сумерках своего нервного заболевания и политического кошмара… причудливый и утонченный… – принадлежит к числу самых счастливых поэтических прозрений XX века».


«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

Мемуары Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» читают и перечитывают уже несколько десятилетий, однако загадки и тайны до сих пор не раскрыты. Олег Лекманов – филолог, профессор Высшей школы экономики, написавший книги об Осипе Мандельштаме, Сергее Есенине и Венедикте Ерофееве, – изучил известный текст, разложив его на множество составляющих. «Путеводитель по книге «На берегах Невы» – это диалог автора и исследователя. «Мне всегда хотелось узнать, где у Одоевцевой правда, где беллетристика, где ошибки памяти или сознательные преувеличения» (Дмитрий Быков).В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Ключи к «Серебряному веку»

Перед вами сборник лекций известного российского литературоведа, в основе которого – курс, прочитанный в 2017 году для образовательного проекта «Магистерия». Настоящее издание – первое в книжной серии, в которой российские ученые будут коротко и популярно рассказывать о самом важном в истории культуры.


Сергей Есенин. Биография

Эта книга о Сергее Есенине (1895–1925) – новый, непредвзятый взгляд на его драматическую судьбу. Здесь подробно исследованы обстоятельства его жизни, в которой порой трудноразличимы миф и реальность, маска и подлинное лицо. Авторы книги – авторитетные филологи, специалисты по литературе русского модернизма – на основе многочисленных документальных свидетельств стремятся воссоздать образ Есенина во всей его полноте. Следуя от раннего детства до трагического финала жизни поэта, они выявляют внутреннюю логику его биографии.


Антропология революции

В эту книгу вошли статьи, написанные на основе докладов, которые были представлены на конференции «„Революция, данная нам в ощущениях“: антропологические аспекты социальных и культурных трансформаций», организованной редакцией журнала «Новое литературное обозрение» и прошедшей в Москве 27–29 марта 2008 года. Участники сборника не представляют общего направления в науке и осуществляют свои исследования в рамках разных дисциплин — философии, истории культуры, литературоведения, искусствоведения, политической истории, политологии и др.


Анализ одного произведения: «Москва-Петушки» Вен. Ерофеева

Сборник посвящен поэме Вен. Ерофеева «Москва–Петушки» как образцу прозы второй половины XX века. В статьях предлагаются разные подходы, позволяющие, по мнению авторов, относительно объективно понять и истолковать подобные произведения.В заключение публикуется записная книжка Вен. Ерофеева 1974 года.


Рекомендуем почитать
Охота на Тама

Новые опасные приключения ждут Тама. Пребывая в полной уверенности, что он провалил экзамен в школе грумов, мальчик решает бежать из замка, чтобы скрыться от насмешек недоброжелателей. Но завистники не дремлют. Там оклеветан, и теперь на него объявлена настоящая охота. Мальчик решает укрыться у своего единственного друга, но за его поимку объявлена слишком высокая награда… Выдержит ли их дружба испытание богатством или Таму придется столкнуться с новым предательством?..


Макей и его хлопцы

Работа над книгой «Макей и его хлопцы» была начата мною еще в партизанском отряде.Я не расставался с записной книжкой. В неё записывал всё, что относилось не только к жизни и боевым делам нашего отряда, но и то, что происходило более или менее значительного в окружавших нас деревнях, партизанских бригадах.Записывал факты злодеяний фашистов, совершаемых ими на нашей территории, героическую борьбу советского народа против иноземных захватчиков, личные судьбы партизан и партизанок.Всё это так или иначе нашло отражение в книга «Макей и его хлопцы».


Месть - мое личное дело

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Я умру завтра

Сюжеты рассказов из сборника «Я умру завтра» подчас удивительны до па­радокса, но самое захватывающее – внезапная, непредсказуемая развязка.


Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования

Книга Михаэля фон Альбрехта появилась из академических лекций и курсов для преподавателей. Тексты, которым она посвящена, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Пространственные рамки не менее широки — не столько даже столица, сколько Италия, Галлия, Испания, Африка. Многообразны и жанры: от дидактики через ораторскую прозу и историографию, через записки, философский диалог — к художественному письму и роману.


Полевое руководство для научных журналистов

«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.