«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» - [266]

Этот текст, который О., конечно, читала, предоставляет возможность для двух противоположных интерпретаций соответствующих фрагментов НБН: в нем можно увидеть как подтверждение правдивости мемуаров О., так и “фактологическую” основу для ее фантазий об участии Гумилева в заговоре.

С. 400…освещающая “нездешним светом” того, с кем происходит она… – Возможно, отсылка к стихотворению В. Соловьева 1892 г. (хотя словосочетание “нездешний свет” можно найти в стихотворениях Жуковского, Ф. Сологуба, Брюсова, Б. Поплавского и других поэтов):

Зачем слова? В безбрежности лазурной

Эфирных волн созвучные струи

Несут к тебе желаний пламень бурный

И тайный вздох немеющей любви.

И, трепеща у милого порога,

Забытых грез к тебе стремится рой.

Недалека воздушная дорога,

Один лишь миг, – и я перед тобой.

И в этот миг незримого свиданья

Нездешний свет вновь озарит тебя,

И тяжкий сон житейского сознанья

Ты отряхнешь, тоскуя и любя.

(342, с. 88)

С. 400…как у Кузмина в “Картонном домике”. Судьбой не точка ставится, а клякса. – Сравните с финалом стихотворения “Эпилог” (1907), которым завершается не повесть Кузмина “Картонный домик”, а тесно связанный с нею цикл “Прерванная повесть”:

Что делать с вами, милые стихи?

Кончаетесь, едва начавшись.

Счастливы все: невесты, женихи,

Покойник мертв, скончавшись.

В романах строгих ясны все слова,

В конце – большая точка:

Известно – кто Арман, и кто вдова,

И чья Элиза дочка.

Но в легком беге повести моей

Нет стройности намека,

Над пропастью летит она вольней

Газели скока.

Слез не заметит на моем лице

Читатель-плакса,

Судьбой не точка ставится в конце,

А только клякса.

(178, с. 45)

С. 400И даже терпеливо ожидаю “заветный час свиданья”. — Отсылка к стихотворению Михаила Михайлова “Подражание английскому” (1847):

О! ежели порой, в заветный час свиданья, —

Когда наедине с тобою я сижу

И, гордый счастием тобою обладанья,

Безмолвный, на тебя восторженно гляжу, —

Заметишь ты, мой друг, что облако печали

Нахмурит мне чело, из груди невзначай

Вздох тяжкий вырвется, туманней взоры стали…

О, милый друг, молю, меня не упрекай:

Верь, то давнишнее, пережитое горе,

Внезапно всплывшее из глубины души;

Что в нем, оставь его, – оно опять, как море,

Туда опустится, чтоб замереть в тиши!..

(241, с. 539)

С. 401…вот хомут вам и дуга, я вам больше не слуга… – Сравните с классическим вариантом этой поговорки: “Вот вам хомут и дуга, а я вам больше не слуга” (245, с. 964).

С. 401Он проводил меня до внутренней винтовой лестницы. – …и помахал мне рукой на прощанье. – Этот фрагмент контрастно соотносится с описанием последней встречи Гумилева и Ахматовой. Оно было сделано П.Н. Лукницким, и О. в 1967 г. его читать не могла, однако об этом эпизоде ей мог сообщить присутствовавший при нем Г. Иванов: “АА рассказывает, что Николай Степанович был у нее в последний раз в 21 году, приблизительно за 2 дня до вечера Petropolis’a. АА жила тогда на Сергиевской, во 2 этаже. <…> АА сидит у окна и вдруг слышит голос: «Аня!». <…> Взглянула в окно – увидела Николая Степановича и Георгия Иванова. <…> АА повела Николая Степановича и Г. Иванова не через 3-й этаж, а к темной (потайной прежде) винтовой лестнице, по которой можно было прямо из квартиры выйти на улицу. Лестница была совсем темная, и когда Николай Степанович стал спускаться по ней, АА сказала: «По такой лестнице только на казнь ходить…»” (216, с. 161, 162).

С. 401Гумилева арестовали в среду 3 августа. – Это число в 1921 г. действительно пришлось на среду. Сравните в мемуарах Ходасевича, которые О. во время работы над комментируемым фрагментом перечитывала: “В среду 3-го августа мне предстояло уехать” (387, с. 137). Гумилева арестовали в ночь с 3 августа на 4-е – 4-м числом помечен протокол его ареста (373, с. 80).

С. 401В тот вечер, проходя мимо Дома искусств… – …и автомобиль у подъезда не наводил больше ужаса. – Сравните в мемуарах Г. Иванова: “Гумилев в день ареста вернулся домой около двух часов ночи. Он провел этот последний вечер в кружке преданно влюбленной в него молодежи. <…> Несколько барышень и молодых людей пошли Гумилева провожать. У подъезда Дома искусств на Мойке, где жил Гумилев, ждал автомобиль. Никто не обратил на это внимания – был «нэп», автомобили перестали быть, как в недавние времена «военного коммунизма», одновременно и диковиной и страшилищем. У подъезда долго прощались, шутили, уславливались «на завтра». Люди, приехавшие в стоявшем у подъезда автомобиле с ордером Чека на обыск и арест, ждали Гумилева в его квартире” (157, т. 3, с. 168).

Не только текстуальные совпадения, но и нестыковки между воспоминаниями Иванова и комментируемым фрагментом НБН очевидны: у О. автомобиль чекистов видят она сама и Иванов; у Иванова – молодые ученики Гумилева (Иванов в данном случае не претендует на роль свидетеля и / или участника событий).

С. 401…в том числе и Лозинский. – Об аресте Лозинского см. в дневнике А. Оношкович-Яцыны от 5 августа 1921 г.:

“Метр попал в засаду!

То есть ничего не может быть нелепее!! Вчера он мне звонил, чтоб я туда не ходила, а сам пошел! Нелепое донкихотство! Я понимаю, если бы он ей (очевидно – жене Гумилева Анне Николаевне. –