Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [110]

«Вы счастливы, — прибавил начальник, — что все это произошло до царского манифеста 17-го октября, а то бы Вам не поздоровилось».

Я убежден, что Чернявский сумел защитить нас перед высшим начальством, — иначе я и Корольков были бы удалены из Академии, подобно тому, как был удален один преподаватель из Военно-Инженерной Академии за протест против действий правительства.

Весною 1906 года были произведены выборы в 1-ю Государственную Думу и в Государственный Совет; б мая впервые собрались эти представительные учреждения.

Первая Дума состояла, главным образом, из членов конституционно-демократической партии (в просторечии «кадетов»), лидером которой был П. Н. Милюков, умерший во Франции в начале 1943 года. Автор очень ценных трудов по истории русской культуры, Милюков был выдающимся профессором Московского университета, но за свои смелые оппозиционные воззрения был удален из университета и выслан из России. Он прожил ряд лет в разных странах, был между прочим и в Америке, продолжая следить за всем, что происходило в России, и не переставая издавать свои труды. Кадетская партия ставила своей задачей организацию в России настоящей конституции по английскому образцу, — с ограниченными правами царя и с министерством ответственным перед Госуд. Думой. Другая часть членов Думы состояла из т. наз. «октябристов» (их программой был манифест 17 октября), стоявших по своей программе правее кадетов и принадлежавших к числу монархистов. Остальные партии были довольно малочисленны: социалисты-революционеры и социал-демократы стояли за республиканский образ правления в России и, следовательно, шли открыто против царя, находя, что все зло в России происходит от самодержавия и от придворной камарильи, которая окружает царя. Можно с уверенностью сказать, что вся интеллигенция и все слои русского народа, мало-мальски разбирающиеся в политических вопросах, стояли в то время на платформе конституционной монархии; все мыслящие люди понимали, что при тогдашнем малокультурном развитии народных масс и разноплеменности населения Империи, было еще рано мечтать о республике.

Перед открытием Думы граф Витте со своим министерством ушел в отставку, и было образовано новое министерство, возглавляемое Горемыкиным, очень пожилым человеком, который уже был много лет тому назад министром внутренних дел. Как известно, Витте старался привлечь в свое министерство общественных деятелей Шипова, А. Гучкова, Кутлера и др., но эти попытки, к сожалению, не имели успеха, и Витте принужден был пригласить П. Н. Дурново, крайне правого по своим политическим убеждениям, на важнейший пост министра внутренних дел.

России не везло с этими министрами: их фамилии как бы предвещали плохое. По порядку назначения они были: И. Н. Дурново (старик), Горемыкин, Сипягин, Плеве, П; Н. Дурново, снова Горемыкин. Когда последнего назначили в 1906

зоа

году главой правительства, то он был удивлен этому назначению и сказал, что уже давно считал себя положенным в сундук для хранения. Про Горемыкина после его назначения была даже сложена песенька, которая показывает, как к нему тогда относились:

«Горе мыкали мы прежде,

Горемыкаем теперь».

Первая Госуд. Дума, открытая 27 апреля просуществовала с небольшим два месяца и была распущена 7-го июля, так как требовала отчуждения помещичьих земель и наделения ими за известную плату крестьян. Царь и его правительство не пошли на эту меру. Не мое дело здесь разбирать, были ли правы кадеты, внесшие этот вопрос в Госуд. Думу с самого начала ее открытия и насколько было недальновидно правительство, не желавшее подвергнуть спокойной критике этот важнейший вопрос о благоустройстве крестьян и о создании у нас здорового хуторского хозяйства и уничтожения очень вредного для сельского хозяйства общинного владения и черезполосицы. Только один П. А. Столыпин понимал весь вред общинны. Благоустройство крестьянского землевладения и забота о благосостоянии громадного земледельческого класса должно было составлять главнейшую задачу правительства, поставленного во главе обновленной России; для разрешения этого фундаментального вопроса были необходимы жертвы со стороны помещиков и другого рода земельных владельцев. Надо было предвидеть, что рано или поздно этот вопрос будет снова поднят и может быть при условиях гораздо менее благоприятных, чем это имело место во время

1-й Думы. Непрестанные бунты крестьян, сжигание помещичьих усадьб и пр., все это явно свидетельствовало, что крестьяне недовольны своим положением и что агитаторы, социалисты разных толков, будут их постоянно подстрекать на всякого рода эксцессы до тех пор, пока не будет коренным образом решен вопрос о правильном распределении земли между землевладельцами.

По своим убеждениям я принадлежал к типу конституционалистов-демократов и в душе очень жалел, что правительство испугалось постановленной Думы и отвергло обсуждение этого вопроса. Мои коллеги-химики, профессора университета, бывшие очень умеренными либералами (А. Е. Фаворский, Чугаев, Тищенко и др.), также стояли за необходимость в первую голову разрешить крестьянский вопрос. Мы все считали, что необходимо обратить самое усиленное внимание на развитие и образование нашего крестьянства, предоставленного опеке лиц, мало о нем заботившихся.