Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая - [14]

 Сиръ Гудзонъ Лоу опять предложилъ услуги Доктора Бакстёра, но это было принято въ Лонгвудѣ за новую обиду. Это предложеніе сочли даже очень подозрительнымъ. Говорили, будто бы Губернаторъ для того старается помѣстить своего собственнаго врача къ Императору, чтобъ быть полнымъ властелиномъ его жизни. Съ другой стороны Англійскіе Министры старались, чтобы все было сдѣлано для предупрежденія жалобъ по сему предмету.

 

 "Вы не можете ничѣмъ лучше выполнить желаній Королевскаго Правительства -- говоритъ Лордъ Батерстъ въ одномъ изъ своихъ повелѣній -- какъ содѣйствуя всѣми зависящими отъ васъ мѣрами къ тому, дабы Генералъ Бонапарте не имѣлъ, ни настоящихъ, ни мнимыхъ причинъ жаловаться на недостаточность врачебныхъ пособій."

 

 Докторъ Стоко, врачъ корабля Конкерора, былъ потомъ приглашенъ въ Лонгвудъ. Но въ слѣдствіе возникшаго у него съ Губернаторомъ неудовольствія, ему вскорѣ приказано было прекратишь свои къ Наполеону посѣщенія.

 Послѣ сего, плѣнникъ объявилъ, что до какой бы крайности онъ ни дошелъ, а не дозволитъ посѣщать себя Англійскому медику; почему написали въ Италію для приглашенія извѣстнаго врача изъ какого либо Университета. Въ то же время Наполеонъ изъявилъ желаніе имѣть Католическаго Священника. Просьба объ этомъ была сдѣлана чрезъ дядю его, Кардинала Феша, Папскому Правительству, съ охотнымъ на сіе дозволеніемъ Англійскаго Министерства. Кажется, что Его Святѣйшество счелъ сію миссію подобною тѣмъ, которыя отправляются въ дальнія, языческія страны; ибо два Священника были посланы на островъ Св. Елены, вмѣсто одного.

 Одинъ изъ нихъ, отецъ Бонавита, былъ старикъ, подверженный всѣмъ немощамъ преклонныхъ лѣтъ своихъ и изнуренный двадцати-шести лѣтнимъ пребываніемъ въ Мексикѣ. Языкъ его былъ поврежденъ ударомъ паралича. Права его къ сему назначенію основывались на томъ, что онъ былъ духовникомъ Наполеоновой матери. Товарищемъ его былъ молодой Аббатъ, по имени Виніали. Оба они были люди благочестивые, достойные и способные сообщить Наполеону тѣ утѣшенія, которыя даетъ ихъ Церковь вѣрующимъ въ оную; но, можетъ быть, не довольно искусные для того, чтобы направлять на истинный путь заблудшихся или убѣждать тѣхъ, которые сомнѣвались въ правилахъ вѣры.

 Въ доводахъ и убѣжденіяхъ не оказалось однако же нужды. Бонапарте объявилъ свою рѣшительность умереть въ религіи своихъ предковъ. Онъ не былъ, по словамъ его, ни безбожникъ, ни философъ. Если сомнительно, чтобы человѣкъ, поступившій съ Папою такъ какъ Наполеонъ и отлученный отъ Церкви (хотя сіе отлученіе теперь и было уже съ него снято) могъ питать искреннее усердіе къ Католической вѣрѣ, то изгнанника однако же нельзя обвинитъ и въ холодномъ безвѣріи. Во многихъ случаяхъ онъ съ пламенною набожностью изъявлялъ увѣренность свою о существованіи Бога; славная истина, на коей основывается вся вѣра; и онъ дѣлалъ сіе въ такое время, когда ненавистное ученіе безбожія и матеріялизма было распространяемо во Франціи. Вскорѣ по возвышеніи своемъ въ санъ Перваго Консула, онъ вознамѣрился возстановишь вѣру; и сдѣлалъ сіе по соединенію набожныхъ и политическихъ чувствъ, какъ онъ о томъ объяснился Государственному Совѣтнику, Тибодо. Оспоривая долгое время системы новыхъ философовъ касательно разныхъ родовъ богопочитанія, деизма, природной религіи и проч., онъ прибавилъ: "Въ прошедшее Воскресенье, посреди всеобщаго безмолвія, прогуливался я въ садахъ сихъ (въ Мальмезонѣ); вдругъ звонъ Рюельскаго колокола поразилъ слухъ мой и возобновилъ всѣ впечатлѣнія моей юности. Я пришелъ въ умиленіе; такъ велика сила первыхъ нашихъ привычекъ. Я сказалъ самому себѣ: если ужъ со мною это дѣлается, то какое дѣйствіе подобныя воспоминанія производятъ на простыхъ, слѣпо вѣрящихъ людей? Пусть ваши философы на это отвѣтятъ. Народу необходима вѣра." Онъ упомянулъ объ условіяхъ, предложенныхъ имъ Папѣ, и въ заключеніе сказалъ: "Иной подумаетъ, что я папистъ. Я ничего. Я былъ Магометаниномъ въ Египтѣ и буду Католикомъ здѣсь для блага народа. Я вѣрю не наружнымъ обрядамъ религіи, но существованію Бога!" и воздѣвъ руки къ небу: "Кто сотворилъ все сіе?" Это высокое изреченіе доказываетъ, что если Наполеонъ къ несчастію и не достигъ до святилища Христіанскаго храма, то онъ покрайней мѣрѣ вступилъ во врата онаго, вѣруя и покланяясь Великому Творцу Вселенной.

 Миссіонеры были приняты на островѣ Св. Елены благосклонно, и служили по временамъ обѣдню въ Лонгвудѣ. Оба священника были люди кроткіе; они ни во что не вмѣшивались и ограничивались только исполненіемъ своихъ духовныхъ обязанностей, вовсе не показывая той дѣятельности духа и того пронырства, которыя протестанты всегда приписываютъ Католическому духовенству.

 Тотъ же корабль, на которомъ пріѣхали на островъ Св. Елены 18 Сентября 1819 года эти духовные врачи, привезъ доктора Ф. Антомархи, Просектора (т. е. Адъюнктъ-Профессора) Анатоміи въ Ново-Маріинской Больницѣ во Флоренціи и состоявшаго при Университетѣ въ Пизѣ, который былъ назначенъ для занятія при плѣнникѣ мѣста Доктора О'Меры, на коемъ временно находился Докторъ Стоко. Онъ исполнялъ сію обязанность до самой смерти Наполеона, и сочиненное имъ