Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая - [13]
Врачу Наполеона до сихъ поръ было немного дѣла. Наслаждаясь природнымъ здоровьемъ, Императоръ, подобно многимъ людямъ, которые пользуются симъ неоцѣненнымъ благомъ, сомнѣвался въ цѣлительности врачебныхъ средствъ, коихъ онъ никогда не имѣлъ нужды употреблять. Воздержаніе было главнымъ его лекарствомъ при желудочныхъ боляхъ и онъ прибѣгнулъ къ частымъ ваннамъ, когда припадки оныхъ усилились. Онъ также считалъ нужнымъ, въ случаѣ какого либо нездоровья, перемѣнять свой образъ жизни. Если онъ долго сидѣлъ на мѣстѣ, то онъ ѣздилъ много верхомъ и дѣлалъ сильное движеніе; если же, напротивъ того, онъ передъ тѣмъ болѣе обыкновеннаго дѣлалъ движенія, то онъ предписывалъ себѣ продолжительный покой. Но въ послѣднее время, онъ ужъ не любилъ, ни ѣздишь верхомъ, ни дѣлать какое либо движеніе.
Около 25 Сентября 1818 года, здоровье Наполеона весьма разстроилось. Онъ очень жаловался на дурноту; ноги его распухли и многіе другіе неблагопріятные признаки заставили врача его сказать ему, что сложеніе его требуетъ сильной дѣятельности; что безпрестанное употребленіе умственныхъ и тѣлесныхъ способностей для него необходимо, и что безъ движенія онъ скоро потеряетъ свое здоровье. Бонапарте тотчасъ объявилъ, что находясь подъ стражею часовыхъ, онъ не станетъ дѣлать движенія, хотя бы оное и было для него необходимо. Докторъ О Мера предложилъ пригласить Г. Бакстера, искуснаго врача, состоящаго при Штабѣ Сира Гудзона Лоу. "Онъ скажетъ то же, что и вы," возразилъ на сіе Наполеонъ: "и предпишетъ мнѣ ѣздить верхомъ; но пока существуютъ теперишнія постановленія, я не намѣренъ трогаться съ мѣста. Въ другое время, изъявивъ ту же рѣшительность, онъ сказалъ, что не намѣренъ принимать никакихъ лекарствъ. Докторъ О Мера отвѣтствовалъ ему, что если противъ его болѣзни не употребятся во время надлежащія средства, то она можетъ дурно кончиться. Отвѣтъ его замѣчателенъ: "Я покрайней мѣрѣ утѣшусь тѣмъ, что смерть моя будетъ вѣчнымъ стыдомъ для Англіи, которая послала меня въ этотъ край для того, чтобы умереть отъ рукъ ***." Докторъ опять представилъ ему, что не принимая лекарствъ, онъ ускоритъ тѣмъ смерть свою. "То, что тамъ написано, свершится," сказалъ Наполеонъ, возведя взоры свои къ небу, "дни наши сочтены." Эта сожалѣнія достойная и отчаянная рѣшительность, кажется, была имъ принята частью для того, чтобы дразнить Сира Гудзона Лоу, а частью произведена уныніемъ я безпечностью, бывшими слѣдствіемъ его положенія, равно какъ я дѣйствіемъ самой болѣзни, отнимавшей у него охоту къ движенію. Наполеонъ могъ также надѣяться, что чрезъ угрозы повредишь своему здоровью, не дѣлая движенія, онъ заставитъ Губернатора склониться на нѣкоторыя, спорныя между ними статьи. Когда Губернаторъ сдѣлалъ ему предложеніе распространить мѣсто для его верховой ѣзды и когда Докторъ О'Мера совѣтовалъ ему этимъ воспользоваться, то онъ отвѣтствовалъ, что его будутъ останавливать и оскорблять часовые и что онъ не намѣренъ покоряться прихотямъ Губернатора, который, давъ сегодня это позволеніе, можетъ завтра отнять у него оное. Подъ этими-то предлогами,-- которые, сообразивъ все, основывались лишь на томъ, что будучи плѣнникомъ и весьма важнымъ, онъ находился подъ надзоромъ, тѣмъ болѣе необходимымъ, что безпрестанно составлялись умыслы о его побѣгѣ,-- онъ разсудилъ лишать себя движенія и лекарствъ, необходимыхъ для сохраненія его здоровья. Поведеніе его въ этихъ случаяхъ вовсе не приличествуетъ его великому духу; онъ очень походилъ имъ на упрямаго ребенка, который не хочешь ѣсть или принимать лекарства потому, что не исполняютъ его желаній.
Удаленіе Доктора О'Меры отъ особы Наполеона, сочтенное симъ послѣднимъ великою обидою, было однимъ, изъ важныхъ происшествій, ознаменовавшихъ единообразіе его жизни. По приведеннымъ выше обстоятельствамъ, кажется, что Докторъ О'Мера былъ, нѣсколько времени повѣренный Сира Гудзона Лоу, который писалъ объ немъ къ Министрамъ, какъ о человѣкѣ, чрезъ коего можно узнавать все, происходящее въ домѣ у Наполеона. Но въ послѣдствіи времени, Докторъ О'Мера, можетъ быть, болѣе подружась съ плѣнникомъ, не захотѣлъ сообщать Губернатору свѣдѣній, на которыя онъ сначала такъ былъ щедръ, и сіе произвело размолвку между имъ и Сиромъ Гудзономъ Лоу. Мы уже сказали, что при описаніи происходившихъ у него съ Губернаторомъ сценъ, Докторъ О'Мера. обнаруживаетъ личную непріязнь, не дозволяющую имѣть къ нему совершенную довѣренность. Но причиною высылки его съ острова Св. Елены, долженствовало быть гораздо болѣе, очещідное участіе, принятое имъ въ злополучіи Наполеона, чѣмъ одинъ только отказъ его извѣщать Сира Гудзона Лоу о томъ, что говорилось въ Лонгвудѣ.
Кажется, что Докторъ О'Мера не ограничился однимъ только заступничествомъ за Наполеона въ распряхъ его съ Губернаторомъ, но участвовалъ въ учрежденіи тайной переписки съ Г. Гольмсомъ, повѣреннымъ Наполеона въ Лондонѣ. Сіе доказывается перехваченнымъ письмомъ сего повѣреннаго, въ коемъ упомянуто о пересылкѣ на островъ Св. Елены чрезъ посредство Доктора значительныхъ суммъ. {Письмо сіе помѣщено вполнѣ въ журналѣ Quarterly Review. Оно обнаружено уже послѣ высылки Доктора О'Меры, которое посему произошло но одному только подозрѣнію, въ послѣдствіи оправдавшемуся.} Въ слѣдствіе сего подозрѣнія, Докторъ О'Мера, по приказу Губернатора, былъ удаленъ отъ особы Наполеона и отосланъ обратно въ Англію. Наполеонъ никогда не слѣдовалъ его врачебнымъ предписаніямъ, но горько жаловался на его удаленіе, говоря, что отнятіе у него Доктора было явнымъ и прямымъ знакомъ умысла умертвить его. Вѣроятно однако жъ, что онъ болѣе жалѣлъ о тайныхъ услугахъ О'Меры, чѣмъ о врачебныхъ его пособіяхъ.
