Жизнь наградила меня - [20]

Шрифт
Интервал

– Ой, мОи дОрОгие, мОи хОрОшие, – причитала она, окая, как Максим Горький. – Как же без вас я теперь жить-тО буду, гОре-тО какОе!

* * *

С годами Нулин характер суровел. Она стала религиозной фанатичкой, строго постилась, развесила по всем комнатам иконы. Ехать с нами в Америку отказалась наотрез.

– Человек без корня – как перекати поле. Куда ветер повеет, туда его и сдует.

За годы жизни в эмиграции я постепенно привыкла к разлуке со своими друзьями, но Нулины письма не могу читать без слез.

«…Дорогие мои Людмила Яковлевна, Виктор Хилич, Надежда, родная Катюня, ее муж Мишенька и малые детки Даня и Викочка! В газетах пишут, что можно ехать туда-обратно, успею ль хоть увидеть вас? Шлю я вам свой низкий поклон и спасибо, что не забываете старуху». (Это я-то, битая шваброй, превратилась в Людмилу Яковлевну.)

Вернувшись в Питер в 1990 году, после пятнадцати лет жизни в Америке, я собралась навестить свою няню на следующий же день после приезда. Но телефона у нее нет, и я боялась, что, если просто появлюсь на пороге, у нее может случиться сердечный приступ. Поэтому я попросила своего кузена предупредить няню заранее.

После долгой поездки в Купчино, вглубь преждевременно состарившихся новостроек, я добралась до Проспекта ветеранов. Названия улиц ни на секунду не давали забыть о войне. Проспект Ижорского батальона, проспект Маршала Казакова, улица Добровольцев, улицы Партизана Германа, Летчика Пилютова, Пограничника Гарькавого. Нуля жила на улице Солдата Корзуна.

Мои худшие опасения не оправдались. Нуля почти не изменилась, такая же прямая, статная, хоть и располнела, высокие скулы превратились в круглые щеки. На ней белая блузка в синий горошек, синяя юбка и синий передник. Конечно, седая, конечно, морщины, но серые, глубоко посаженные глаза – по-прежнему ясные и смотрят на меня радостно и прямо. У нее пятнадцатиметровая комната в двухкомнатной коммуналке. Другую занимает охранница какой-то фабрики Нина Петровна.

– Во хмелю она злая, а так ничего, – говорит Нуля, – очень уж любит, чтоб ее хвалили. Я и хвалю, жалко мне, что ли?

Это уж точно знамение старости. Раньше Нуле легче было под поезд лечь, чем кого-нибудь похвалить. Во время моего визита соседка трижды врывалась без стука в комнату.

– Конечно, я по-английски ни бум-бум, но по-немецки могу. У нас в школе немецкий был. Хочу послушать, как в Америке живут.

– Я хорошо понимаю по-русски, Нина Петровна, но мы с Антониной Кузьминичной не виделись пятнадцать лет. Нам хочется поговорить.

– Какие у Тоньки от меня секреты? И у меня от нее никаких. Она мне и деньги одалживает.

Я вручаю Нине Петровне немудреные сувениры, обещаю приехать на следующий день и дать пресс-конференцию. Соседка временно удовлетворена.

…Нулина комната так остро напоминает о детстве. Все та же никелированная кровать с голубым пикейным покрывалом и башней из пяти белоснежных подушек под кружевной накидкой. Стол, три стула, шкаф и маленький комод.

– У тебя что, нет холодильника? Давай завтра поедем и купим.

– И не вздумай! На кухню Нинка свой вдвинула, второй не поместится, а в комнате, вишь, места нет. Да и много ли у меня еды? Вона она, в ящике за окном.

– А летом? Когда жарко?

– Когда это у нас бывает жарко? Да летом-то я все равно в деревню уезжаю. Огород вскопаю, на зиму картошки, свеклы, капусты запасу. Слава Богу, теперь пенсию прибавили, семьдесят рублей получаю, а то раньше было шестьдесят семь рублей пятьдесят копеек.

Я раскладываю на кровати подарки. Она поглаживает ладонью плащ, шерстяное платье, сапоги, мохеровый шарф, теплый халат.

– Да что ты, детка, мне таких нарядов навезла? Куда мне их носить-то? Лучше пусть меня в их похоронят.

– Глупости! Носи каждый день, слышишь?

– Разве что в церкву… А по очередям трепать жалко… Да ты не думай, я ведь не нищая, одежа у меня есть. Помнишь это платье? – Нуля открывает шкаф и показывает бирюзовое шерстяное платье. – Как новое, потому как берегу. Мне его Якованыч на день рождения подарил, когда пятьдесят исполнилось. И часы золотые подарил, да не удержала, продала.

Я не помню платья и не помню часов. Папа умер в 1964 году…

– А как, Нуленька, твое здоровье?

– Да так ничего, только ноги болят. Как волки грызут. В очередях настоишься, до церквы на двух автобусах доберешься, потом хоть вой ночь напролет. Ну, да что жалиться, садись за стол. Кто тебя в Америке так накормит?

Стол ломится. Кислые щи, пирожки с капустой, картофельные котлеты с грибным соусом, творожники со сметаной, клюквенный кисель. Даже запотевший графинчик из-за окна достала. И когда она успела всё это наготовить?

Я обнимаю мою старенькую няню. В глазах щиплет, только бы не разреветься. У нее ведь здесь никого не осталось, а мне там ее так не хватает. Почему я не уговорила Нулю ехать с нами? Почему не настояла? Я отдала бы ей лучшую комнату в доме и научила включать кухонные машины. Я бы показала ее хорошим докторам, возила на океан, а по воскресеньям – в церковь. Я согревала бы ее одинокую старость и увезла бы с собой в Америку, сберегла бы часть своего мира.

Друзья родителей

Благодаря родителям я имела возможность видеться и общаться с их совершенно замечательными друзьями. Кляну себя, что по глупости и лени не записывала их истории и рассказы о жизни, их споры об искусстве и литературе.


Еще от автора Людмила Яковлевна Штерн
Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

Людмила Штерн была дружна с юным поэтом Осей Бродским еще в России, где его не печатали, клеймили «паразитом» и «трутнем», судили и сослали как тунеядца, а потом вытолкали в эмиграцию. Она дружила со знаменитым поэтом Иосифом Бродским и на Западе, где он стал лауреатом премии гениев, американским поэтом-лауреатом и лауреатом Нобелевской премии по литературе. Книга Штерн не является литературной биографией Бродского. С большой теплотой она рисует противоречивый, но правдивый образ человека, остававшегося ее другом почти сорок лет.


По месту жительства

Рассказы и сцены из научной жизни. Людмила Штерн — талантливый юморист и тонкий стилист, работающий в жанре короткого рассказа… Её творчество представляет собой сплав ироничной сдержанности и проницательности. У Штерн острый глаз, позволяющий ей подмечать детали современной жизни, и точный слух, различающий богатые оттенки городского разговорного языка. Все эти качества превращают чтение её прозы в удовольствие.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).