Жизнь на грани - [121]

– А самое интересное здесь в том, – Витя загадочно улыбнулся, – что обо всем этом мы узнали только тогда, когда Наташа пришла в офис нашей организации.

– Но как? – недоумевал Антон.

– Атак: «Здравствуйте, Наталья Зелимхановна? Меня зовут Виталий, я звоню вам из организации «Добрый мир», которая занимается поддержкой социально незащищенных семей без места жительства»… И так далее. Она, конечно, спросила, откуда мы знаем ее номер, а я ей: «У вас же, видимо, были приводы в милицию?» И Наташа мне, замявшись: типа, нуда, были. Так что в очередной раз с помощью вранья мы заманили это быдло к себе. Предупредили органы опеки, нашу администрацию. Она даже отзвонилась перед приходом, прикинь?

Антон промолчал.

– И вот мы сидим два часа в темной комнате, слушаем всю ее ахинею, а потом ее осеняет, и она выдает: «Ой, у меня же дочь вчера изнасиловали. Мне нужно в больницу, извините».

– Удивительно, что она вообще вспомнила.

– Ага. Так что вот такая история. Инспектор, которая летом с них отписку брала, взяла в рот воды и говорит, что я к ней семью эту не приводил даже. А сама надо мной смеялась: «Тоже мне, специалист по соцработе – за призраками гоняется». А могла бы еще тогда определить детей в больницу. Не думай, что их только криминал должен интересовать.

– Весело тебе. А что с детьми?

– Сейчас как раз в больнице. У психолога в кабинете видел их в последний раз, так они дрожали, как зайчата под осиновым кустом. Захожу, спрашиваю, где дети, а она мне показывает в угол, где они за шкаф прячутся, будто овощи.

– М-да уж.

– И я не удивлюсь, если Наташа та свою дочь как подстилку и под других абреков подкладывала. Когда я с ней говорил, она пыталась меня уверить, что они – хорошая семья.

– Кошмар! – Антону снова стало не по себе. Вдруг что-то позволило ему спросить у друга: – А много ли таких, которые спят со своими детьми? Ты их видел?

– Ну да, встречались… А чего?

– Да просто… представил, как она использовала ребенка в своих целях.

– Ну попадались. Обычно в алкоголизированных семьях мать говорит по-тихому, что ее муж или отчим с дочуркой развлекаются.

– Неужели? И ты сам как к этому относишься?

– Как-как. Шестнадцать лет у нас – возраст согласия, если речь про падчерицу. Ну трахаются они по тихой грусти, и что с того? – Виталик вдруг внимательно посмотрел в глаза Антону так, что он почувствовал себя Раскольниковым во время допроса.

– Понятно. Слушай… что-то меня блевать тянет.

– Ааа, то-то я и смотрю, ты позеленел. Раньше ты и не таких историй слушал.

– Не бери в голову. У них тут, наверное, пиво с димедролом, – ответил Антон и пошел удовлетворять просьбу организма.

Когда Антон вернулся, Виталик хлопнул его по плечу:

– Встряхнулся?

– Точно так.

– Отлично. И вот тебе мораль сей басни – не парься. Я парился, парился, а потом понял, что такой подход ни к чему не приведет. Поверь, я уже понял: выше головы не прыгнешь. Мне тоже хотелось бы, чтобы жизнь была такой, какая она в теленовостях или в красивых книжках. Но по факту получается, когда смотришь эти репортажи, будто снимают их на Марсе, предполагая о том, как живут эти странные земляне, то бишь мы. А когда поймешь, что выше головы не прыгнуть, тогда и жизнь, какой бы она странной и кривой бы ни была, станет проще. Потому что ни я, ни ты, в общем-то, ничего не решаем.

Подозвали официантку. Пока Антон обдумывал эту мысль, их рассчитали за горячее.

– Приходите еще!

– Обязательно, – сухо ответил Виталик и толкнул дверь вперед. Зазвенели колокольчики, и когда дверь захлопнулась, а друзья оказались снаружи, Антон спросил:

– А что стало с тем Дамиром?

– С Дамиром? О, этого негодяя поймали. По «трубе» местоположение его нашли.

– Ничего себе…

– В полиции и это умеют, когда захотят. А вообще, видишь ли, у них в базе эта Наташа как бомжа числится с 2007 года.

– Все это время они ничего не делали?

– Именно. Потому что лучше промолчать, иначе приедут с какой-нибудь проверкой из Москвы (и будет, как у Гоголя в «Ревизоре»), или Следственный комитет их «чпокнет». Атак…

– Сами сдохнут.

– Это я и хотел сказать.

– Ну у тебя и работенка.

– Вот-вот. Так что у вас семья нормальная. И отец ты хороший. А странности… – Виталик о чем-то поразмыслил, остановившись, чтобы закурить, – …они у всех бывают. Что до нормальных семей, то я верю, что они есть, но по долгу службы мне попадаются другие.

10

Все истории, даже самые удивительные и счастливые, когда-нибудь заканчиваются. И не обязательно, что эта будет одной из тех, которая закончится хорошо. Впрочем, не будем торопиться с выводами и посмотрим, что было дальше.

Однажды весной Антону приснился сон о том, как Дамир изнасиловал дочку Наташи, о которой ему пару лет назад, зимой, рассказывал Виталик.

Проснулся Антон в холодном поту, и почему-то ему пришли на ум слова психолога. «Можно знать о вреде курения, но осознать этот вред при этом только тогда, когда легкие в одно место провалятся. То есть, поймите меня правильно, осознание существенно шире, чем знание», – говорил тогда молодой человек.

Но во сне было не только это… Собственно, если вспоминать его полностью, то в нем Антон ходил по заброшенному зданию, среди призраков, которые без всякого стеснения витали вокруг него там и сям, то сгущаясь, как туман, то рассеиваясь, как дым от сигарет. Вот, без сомнения, те самые матрасы, на которых ночевали героинщики, а вот собачья миска с кормом.