Жизнь на грани
Повести и рассказы молодого петербургского писателя Антона Задорожного, вошедшие в эту книгу, раскрывают современное состояние готической прозы в авторском понимании этого жанра. Произведения написаны в период с 2011 по 2014 год на стыке психологического реализма, мистики и постмодерна и затрагивают социально заостренные темы.
| Жанр: | Современная проза |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 124 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 2017 |
| Формат: | Полный |
Жизнь на грани читать онлайн бесплатно
От автора
Началось все с того, что в детстве родители привили мне интерес к чтению. Мальчишкой я прочитал «Сияние» Стивена Кинга, и это – без преувеличения – перевернуло мою жизнь, побудив заниматься литературным творчеством. В итоге я там, где я есть сейчас. Не знаю, где окажусь завтра, но хочу сказать спасибо моему хорошему другу и редактору Илье Попенову, работающему со мной все эти годы, и научному руководителю Виктору Михайловичу Сорокину. Именно эти два человека настаивали на том, чтобы я прекратил писать в стол. И вот перед вами сборник современной литературной готики, в авторском ее понимании. Я имею в виду смесь психологического реализма и мистики, слегка приправленную постмодернизмом.
Вообще, готическая проза – известное явление в мировой литературе, зародившееся в XVIII веке (пожалуй, с «Мельмота Скитальца» Чарльза Метьюрина). Можно сказать, что готическая проза стала основой для литературы сверхъестественного ужаса, хорошо знакомой многим по произведениям Стивена Кинга, Говарда Лавкрафта и других мастеров жанра.
Будучи крайне популярной не только в Англии и Франции (упомяну «Поворот винта» Генри Джеймса, рассказы Амелии Эдвардс или «Эликсир долголетия» Оноре де Бальзака), она имела успех и у нас, по преимуществу в царской России, возбудив умы именитых писателей той поры. Было бы неправильно умолчать о таких бриллиантах, как «Блаженство безумия» Н.А. Полевого и «Штосс» М.Ю. Лермонтова. Мне легко вспоминаются «Вий», «Нос» и «Шинель» Н.В. Гоголя, «Пиковая дама» А.С. Пушкина. С удивлением нашел у И.С. Тургенева готические произведения («Призраки», «Песнь торжествующей любви», «Рассказ отца Алексея»). Уверен, каждый из вас может продолжить этот список.
Все три рассказа и три повести, составляющие мою дебютную книгу, занимают особенное место в сердце. Они были написаны с 2011 по 2014 год. В работе над книгой помогли и личный опыт, и профессиональные психологические знания в сочетании с жизнелюбием. Я не всегда знаю, чем закончится история и куда придет ее герой на последней странице. Но знаю, что прекрасные иллюстрации Дениса Араева привнесли иное, визуальное измерение в каждую из них. Считаю себя литератором, а не нахожу слов, чтобы выразить всю благодарность художнику. Равно как и тем, кто меня любит и поддерживает все эти годы.
«Историю, рассказанную человеком средних лет» меня побудила написать потеря близкого друга, ушедшего из жизни в 2009 году (если вы любите английские ghost stories, то заметите, что все исполнено по канонам жанра). С последующими своими творениями я начал искать собственный стиль, экспериментируя с композицией и не стесняясь выносить к обсуждению злободневные темы. В их числе проблемы взаимоотношений в семье (повести «Измена» и «Ответ», касающиеся запретной любви), дискриминации социально незащищенных слоев населения («Жизнь на грани»), влияния СМИ на массовое сознание и последствий употребления наркотиков молодыми людьми (рассказ «Карикатура»).
За десять лет творческой деятельности я пришел к выводу, что автор занимается творчеством, когда не представляет без него своей жизни. А оно, на мой взгляд, – диалог человека с человеком посредством произведений искусства. На этом заканчиваю предисловие, и потом мы посмотрим, как написанное отзовется в ваших душах.
История, рассказанная человеком средних лет
Что касается жизни в интернате (если и начинать эту историю, то именно с рассказа о ней), она… достаточно своеобразна. Не знаю, учились ли вы в таких местах, но на мою долю выпало жить в таком, какой лучше всего сравнивать с тюрьмой. Почему?
Во-первых, за тобой наблюдают. Контроль воспитателей, большинство из которых пожилых лет и не имеют педагогического образования, что оправдывает их схожесть с тюремными надзирателями. Контроль медсестер (которым больше негде работать, видимо) местного изолятора (в шутку мы прозвали это место «карцером»), в который мы попадали с высокой температурой и лечили себя преимущественно силой духа. Контроль нянечек, которые дежурили по ночам, чтобы в спальнях была тишина (а на этаже видимость порядка). Внешне несвободны мы были точно. Чтобы выйти за территорию школы, приходилось отпрашиваться у воспитателей. Но, разумеется, уходили и без спроса.
Во-вторых, наличие распорядка дня, что обычно для школ такого уклада. Необычно то, что любое событие – будь то обед, перемены или подъем, – отмеченное в распорядке дня, сопровождалось громким звоном звонков, расположенных по всей школе, уж простите за тавтологию. Собственно, в этом и состояли обязанности вахтера – следить за порядком на первом этаже, давать вовремя нужные звонки, делать, даже когда не следует, ненужные (не помогающие) замечания непослушным детям, выдавать сотрудникам ключи от кабинетов и прочих помещений и «сидеть на телефоне». «Сидеть на телефоне», впрочем, отнюдь не означало табу на использование его в своих целях.
К слову, о вахтерах. Самому молодому из них, мужчине, было слегка за тридцать, а остальные, женщины, чем старше, тем неадекватнее. Что логично. Одна из таких бабушек, как говорили о ней те, кто жил с ней по соседству и опять же работал в этом богобоязненном месте, несмотря на свой преклонный возраст, имела нескольких любовников, причем большинство из них она свела в могилу. Я сказал «большинство», интересно, а сколько их у нее тогда вообще было? Правда это или нет, но говорили, что она – Дон Жуан в женском обличье (сравнили так сравнили!), и один из ее мужиков повесился, другой – утопился, а что самое пикантное – от третьего она в халате из Нового Петергофа в Старый Петергоф пешком босиком ушла. Босиком, в халате, в начале января. «Credo quia absurdum est»
