Жизнь на грани - [122]

– У нас в семье все хорошо! – услышал Антон голос Наташи и, испугавшись до чертиков, захотел проснуться, но не смог. Делать нечего – оставаясь во сне, он обернулся навстречу голосу. Он ожидал увидеть невзрачную бомжиху, но вместо этого увидел перед собой раскачивающееся взад-вперед тело человека, повешенного на крюк, державший раньше потолочную лампу. Веревка, похожая на канат, скрипела, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Меня зовут Андрей. И меня повесили такие же, как я, за то, что я совершил доброе дело, – прошептал повешенный, вытаращив на Антона свои мутные глаза. В темноте они казались фиолетово-черными.

– Мне жаль… Но я-то тут при чем? – спросил Антон мертвеца, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Хорошо, что это всего лишь сон.

В ответ добрый бомж Андрей опустил глаза и вперил взгляд в гнилой паркет под своими ногами. Вдруг Антон увидел, как к нему ползет рак. Еще один и еще.

– Раки – вещь, которая блестяще подходит к пиву, – шепнул Андрей, а затем веревка, в петле которой он все это время раскачивался, порвалась.

Он рухнул на пол, и только после этого Антон проснулся.

– О боже… Надо же… Наверное, я старею, – прошептал он сам себе, посмотрев в окно. Посидев так с полминуты, он лег поближе к Маше и, укрыв ее получше, вновь уснул…

Прошла неделя, и вроде бы все так же хорошо, как и раньше. А кроме того, Антон получил повышение на работе. Завод крепко встал на ноги. Маша по-прежнему была с ним и успешно училась в институте, но…

«Ты сам-то знаешь, что означает этот твой кошмар?» – мужчина вновь услышал голос внутри себя. Тот, который давным-давно его не беспокоил, но ошибался очень редко, если не сказать почти никогда.

Он, кажется, догадывался, что означает сновидение, но боялся ответить честно на прозвучавший вопрос.

Удивительно, но тут же привычный уклад их жизни начал меняться. Маша чувствовала странную напряженность, возникшую между ними, и, горько об этом переживая, считала, что папа ее разлюбил.

Несколькими днями позже Антон обнял ее и, решившись, произнес:

– Солнышко, нам нужно поговорить…

– Ох., я знала, что это произойдет. Отцепись, – сказала она ему, нервно отдернувшись.

– И все же, коть… Мне кажется… – сердце Маши, казалось, остановилось. – …что у меня проблемы со здоровьем… и даже, может быть, рак.

– С чего это ты решил? Пап, ты чего это? – Маша вдруг ощутила себя той испуганной одиннадцатилетней девочкой, какой она была, когда маму вдруг сковал миниатюрный паралич, так, что она шла-шла и упала, а затем поползла к креслу, надеясь, что Маша не услышит ее падения. Папа был на работе, и одна не хотела пугать другую.

Но произошло то, что произошло, и, перепугавшись за мамочку, Маша вызвала врачей, а затем помогла Оле подняться.

– Ничего, дочь. Не пугайся, пожалуйста. Просто мне сегодня не очень хорошо. Мама приболела, понимаешь?

Доча понимала. Наверное, впервые после смерти бабушки она почувствовала, что смерть может быть внезапной, а может быть долгой и мучительной, но неизбежно – касается всех.

– Ну просто сон мне был, Михалыч. Стоишь ты в красных труселях и манишь меня, манишь, – процитировал Антон как мог фразу из «Нашей Russia». Он высказался, и уже от одного этого полегчало.

– Ой, пап, да ну тебя! – обиженно, но все-таки с облегчением фыркнула девушка. – Вот не будет у нас с тобой секса.

– Дорогая, ты так жестока, – пошутил Антон, разрядив в очередной раз атмосферу.

– А пойдем гулять?

– Сдурела? Уже полдесятого, а у тебя завтра пары с утра.

– Забей, сам же был студентом.

– Схватила меня за язык, – ответил Антон своей девушке, и они вышли на улицу.

Вечер был прекрасен. Для нее он был хорош сам по себе, а ему напоминал те вечера, в которые он ребенком катался на велосипеде в деревне у бабушки.

Поболтали о том о сем. Затем Маша сказала:

– А я-то уж думала, что ты меня разлюбил. Чувствовала, что что-то тебя мучает, и не знала что.

– Я же говорил, что этого не произойдет, – ответил он ей и украдкой поцеловал, спрятавшись от кучки прохожих за ствол ясеня. – И все-таки я старше тебя и боюсь, что с нами будет, когда я буду старым… начну творить детские неожиданности…

– Не спеши. Раз уж я не накатала заяву ментам, как тебе пророчил твой психолог, то и дальше буду рядом.

– Ты меня любишь?

– Люблю.

– Это хорошо… А что будем делать, если у меня рак? – спросил Антон, вспомнив, как психолог «пророчил» ему не держать в себе чувства и работать над чреватым онкологией чувством вины.

«Например, за то, что ты помог Игорю отправиться на тот свет. Или за то, что ты занимаешься любовью со своей дочкой втайне от своей супруги. Носит же земля…» — проснулся внутренний голос, вновь испортив Антону ставшее хорошим настроение.

– Как что… Во-первых, рака у тебя не будет, а во-вторых, даже если он есть, то мы его вылечим.

– Не поспоришь, – ответил Антон, приободрившись. Хотя он был далеко не стар, но в ту минуту понял, что завидует Маше и таким же, как она, за ту легкость, с которой они смотрят на жизнь.

– А теперь обними меня.

– Маш, мы же договаривались… Сколько ты видела на улице отцов, лапающих своих детей за талию?

– Ой, так и знала, что тебе слабо…